Обратная сторона мечты (СИ)

Ответы на них обнадеживали — когда я отбыла в летнюю резиденцию, Лаэдо тоже куда-то исчез. Во всяком случае, когда родители приглашали в гости семейство Симони, к ним являлись только Палмери с супругой. А на вопрос, куда делся их сын, они отвечали, мол, уехал в небольшое морское путешествие. Знаю я это путешествие…

Попрощавшись с родителями, устремилась в порт, намереваясь найти там «охотника», на котором Лаэдо явился ко мне на помощь. Увы, корабль отбыл в очередной рейс и, как сказали, ждать его придется недели две. Это никак не укладывалось в мои планы, поэтому поспешила с визитом к господину Палмери Симони и его супруге.

Там меня приняли радушно, засыпали вопросами о Лаэдо и о наших с ним отношениях. Рассказали о том, что хотели нанести нам визит, но решили хотя бы в первые несколько дней не отвлекать от более важных дел.

На общение пришлось потратить довольно много времени, но зато в итоге госпожа Илария отвела меня в покои сына и оставила одну — пришлось соврать ей, что муж, узнав куда я направляюсь, попросил привезти во дворец кое-какие мелочи.

Личные комнаты любого из нас хранят много сведений о хозяине. О его привычках, увлечениях, интересах, даже характере. Не без внутреннего трепета зашла в кабинет Лаэдо. Он оказался не таким уж просторным, во многом из-за большого количества книжных шкафов, но очень светлым, благодаря огромному окну, из которого открывался чудесный вид на парк.

Книги… книги… многие знакомые даже на вид, многие — по названиям на корешках. В основном здесь были Скум и Нидара, но нашлось и несколько книг с Аркуу, что характерно, на том же языке, на котором мы общались с Нэри… здесь были также издания, скорее всего, привезенные даже не из миров Короны. Провела рукой по поверхности стола. Здесь царил идеальный порядок — кроме письменного прибора ничего другого просто не было. Наверное, не следовало мне залезать в ящики, но… как иначе узнаешь правду. В самом верхнем обнаружила единственную книгу с Земли. И опять на том же языке, что и моя. Только название другое «Алые паруса». Открыла и увидела дарственную надпись: «Дорогому сыну от родителей. Мечты сбываются, главное — в них верить» и год. Тот же, когда мне подарили «Русалочку». Похоже, нам с Лаэдо достались две книги, привезенные в одно время.

Кроме этой книги в ящике обнаружилась внушительная стопка листов плотной бумаги с зарисовками. Несколько морских пейзажей. Наброски портретов, наверное, знакомых или друзей. Потом один законченный рисунок — зеленоглазая и рыжеволосая улыбчивая девушка с веснушками. Не красавица, но очень обаятельная. На обратной стороне надпись: «Мие. С любовью. Лаэдо».

Руки задрожали. Нет, я, конечно, знала про Мию Кьергор. Но одно дело знать, а другое — видеть. И это «С любовью»… Наверное, она отдала ему подарок при расставании и… он привез его с собой. Не порвал, не уничтожил, не выбросил.

Представила мужа с этим портретом в руках и еле заставила себя вернуть его в стопку. До боли прикусила губу, пытаясь унять разбушевавшуюся ревность. Даже думать не могла о том, что у него когда-то была другая. От злости хотелось изорвать, уничтожить даже малейшие воспоминания о Мие. Лаэдо мой. Только мой. В прошлом, будущем, настоящем. Мой! И я ни за что не вернусь к родителям, как обещала сгоряча. Ни за что на свете!

Убрав портрет соперницы подальше, чтобы успокоиться, продолжила рассматривать рисунки. И вскоре нашла несколько знакомых пейзажей. Замерла, узнавая их очертания. Вот оно — то самое. На этом уже можно было останавливаться — Рассветный остров… пляж… скала. И потом… Рисунки выпали из рук и разлетелись по комнате. Там были десятки моих изображений. В разные годы. Вот я совсем еще девочка… а тут… тут старше, пожалуй. Такая, как сейчас. Сидящая в задумчивости на берегу, гуляющая по кромке воды, плывущая в море и даже… даже… щеки стали гореть, когда в руки попал эскиз, где ант склонил ко мне голову, чтобы поцеловать… точнее, эскизы. Их было много. Наверное, Лаэдо пытался изобразить нас вдвоем и экспериментировал с ракурсами. Прижала к груди рисунки, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

Пять лет нам снились одинаковые сны. Пять лет мы тянулись друг к другу, не подозревая о том, что давно знакомы. Он не мог узнать во мне ту маленькую девочку, которую когда-то спас из Источника, а я, конечно же, не могла увидеть во взрослом мужчине вредного мальчишку, который дразнил меня плаксой.

Нэри… мой Нэри… мой Лаэдо… Прижимая к груди рисунки, закружилась, а потом из глаз хлынули слезы… слезы радости. Я смеялась и плакала от оглушительного, невероятного, немыслимого счастья, разглядывая его творения. Мой… Только мой. И всегда был моим. Каким бы именем себя ни называл. И уже не было никакой злости на Мию Кьергор. Даже, пожалуй, искренняя благодарность за то, что она не позволила Лаэдо совершить ошибку.