Обратная сторона обмана (Тайные операции Моссад)

Было решено, что я вернусь в США, а оттуда переселюсь в Канаду, как я и планировал в самом начале. Альберт внесет свой вклад в операцию в Мексике, и мы воспользуемся для операции многими солдатами спецназначения Фадлаля. Я назвал ее операцией «Йешуа», т.е. «Иисус», потому что мы планировали посылать шпионов из того же места и в том же направлении по стране, как шел Иисус, и я не сомневался, что и успех будет таким же.

Шпионы возвращались бы из страны, которая пожирает собственных жителей: казалось, что со времен Иисуса ничего не изменилось.

Последней своей ночью я слушал израильское радио и узнал, что Маргарет Тэтчер посетила Израиль, и что Рональд Рейган наложил вето на блокирование Конгрессом продажи вооружений, особенно боевых самолетов, Саудовской Аравии.

***

Вот теперь я знал, что то, чего хотел Эфраим, действительно функционирует. Мы сделали Иордании прививку против опасностей, исходящих от Моссад. Даже если мы долго еще не сможем провести реформы в самой организации, мы ей все же сможем подрезать когти.

Глава 21

Обратный полет в США прошел без осложнений. Мы приземлились в нью-йоркском «Аэропорту Джона Кеннеди» чуть позже семи часов вечера. Уже из зала VIP, где мы с Зухиром ждали перелета в Вашингтон, я позвонил Белле.

Разговор был краток. Она сказала мне, что хочет в ближайшие дни полететь в США и ничто в мире не сможет ее остановить. Это я всерьез и не пытался. Одна мысль – снова увидеть ее – весила больше, чем все мои надежды. Я не хотел показывать ей по телефону слишком много эмоций, так как Зухир видел меня. Я говорил кратко. Я смог ей только сказать, что я сейчас в Нью-Йорке, возвращаюсь на самолете в Вашингтон, и позвоню ей сам, как только доберусь до отеля. Когда я повесил трубку, меня охватила волна счастья. Я хотел прыгать от радости и целовать всех вокруг, включая Зухира.

Когда мы прибыли в Вашингтон, было уже позже 10 часов. Тут я выяснил, что мне придется подождать на день больше, пока смогу получить свои деньги, потому что был День Памяти Павших, и банки были закрыты. В принципе, мне было все равно, потому что у меня еще оставались деньги из тех, что мне, наконец-то, прислал Эфраим. Но я раздул из этого все же большое дело, чтобы Зухир не подумал, что у меня внезапно появились деньги, если до того я якобы был совсем «пустым». Я сказал Зухиру, что хочу сменить гостиницу следующим утром и позвоню ему, чтобы сказать, куда он должен доставить деньги. Мы расстались в самолете, потому что не хотели вместе выходить из аэропорта.

Около одиннадцати часов вечера я приехал в отель и купил там себе кое-что из еды, чтобы перекусить в номере. Я был так голоден, что мог проглотить гамбургер вместе с бумагой, в которую он был завернут. После ужина и душа я снова позвонил Белле, и она сообщила мне, что прилетит послезавтра в Вашингтон.

Я сказал ей, что собираюсь завтра сменить гостиницу и что я встречу ее в аэропорту. Она пообещала позвонить мне на следующий день, перед отъездом в аэропорт, и я должен был подождать звонка в этом отеле. После того, как я повесил трубку, я чувствовал себя слишком усталым, даже чтобы уснуть. Когда Белла позвонила в четыре часа утра, я все еще смотрел телевизор. Она была по пути в аэропорт; Арик собирался ее подвезти.

Это удивило меня: контакты между бывшими и действующими сотрудниками Моссад были запрещены. Конечно, не нужно было не замечать человека, встреченного тобой на улице, но такую ситуацию контакта с самим бывшим сотрудником и с членами его семьи старались избегать. За этим точно что-то крылось. Но по телефону я не мог задавать подобных вопросов.

У меня было нехорошее чувство, что кто-то готовит какой-то грязный трюк. Был лишь один человек, к которому я мог обратиться, если дела обстояли именно так, как мне казалось: Ури, мой друг по «Аль». Если в США планировалась какая-либо операция, он знал бы об этом. И я был уверен, что в таком случае он предупредит меня. Это был человек, который уже много пережил. Проблема состояла лишь в том, как связаться с ним. Он не давал ни телефонного номера, ни адреса. Он был «катса» на оперативной работе. Я только знал, что он где-то в США. И еще я кое-что знал. У него была подружка в Чейви-Чейз, штат Мэриленд, недалеко от моей гостиницы. Она работала в секретном отделе Пентагона и была еврейкой, из-за чего личная связь с ней, собственно, была табу. Кроме того, ее муж был видным вашингтонским адвокатом и членом AIPAC (Американо-израильского комитета по общественным связям).

Я нашел ее адрес в телефонной книге и двинулся к ее дому. По телефону мне нечего было и пытаться – я знал, что далеко не продвинусь, потому что женщине хорошо внушили, чтобы она о таких делах по телефону ни с кем, кроме Ури, не говорила. Я проехал на такси на один квартал дальше ее дома и пошел пешком к большому, величественному кирпичному зданию.