Обратная сторона радуги

В конце концов — быстрее, чем Панна-Юлика поняла свою ошибку — чужая боль превратилась в яд и отравила ее. Маги и демоны, которые им покровительствовали, уже радовались, что еще одна заблудшая душа погибла. Однако их злая радость была преждевременна. Двух вещей они не смогли сделать: отлучить Панну-Юлику от любви к Богу и заставить ее наживать богатства на чужой беде. Потому-то, когда смерть уже поставила печать на ее судьбе, Господь ее спас.

В последнюю минуту жизни Панна-Юлика подумала так: «Подобное стремится к подобному. Я умираю. Если в моей душе есть свет — она полетит к Отцу Небесному. Если она же переполнена злом — отправится в ад. Значит, другого я не заслужила. Господи, прими мою душу!» Душа ее белым голубем полетела ввысь, а сознание — по бездонному колодцу вниз. В этот миг безвременный Господь вернул ее в реальность.

…Две недели Панна-Юлика пребывала между бытием и небытием.

Друзья ее молились горячо, чтобы к ней вернулись жизнь и разум. На Светлую Пасху она пришла в себя к великой радости родных и близких. Одного они не знали — она перестала быть прежней.

Разум Панны-Юлики недоумевал: «Зачем Господь вернул меня к жизни? Мне нечего здесь делать, потому что я не могу больше любить и радоваться жизни». Душа ее онемела от соприкосновения со злом. Что делать? Она не верила, что сможет жить дальше, однако отдала все на Волю Божию.

Четыре года она провела под покровом монастыря, пока душа залечивала раны молитвой. Затем три года среди детей-сирот, учась заново любить людей. Жизнерадостность и любовь постепенно вернулись к ней. Однако свои мечты о семье она похоронила глубоко в сердце, а сверху положила камень вины и печали. «Я виновата сама, что осталась бесплодной смоковницей». Потекли быстрые дни, заполненные работой, и медленные вечера, заполненные одиночеством.

И вот однажды — то ли Ангел вздохнул над ее судьбой, то ли небесная радость коснулась ее сердца — Панна-Юлика сказала в молитве так: «Господи! Ты собрал меня, разбитую на множество частей. Ты собрал меня заново и восстановил мою жизнь. Ты один знаешь зачем. Я благодарю Тебя. Но Ты Сам изначально создал меня женщиной. Устрой же мою судьбу, как Тебе угодно. Я сама ничего не могу без Тебя».

Она доверилась Богу, и жизнь ее с той поры не потекла, а побежала по новому руслу — любви навстречу!

Книга Судеб мягко закрылась. «Скорее на Землю!» — воскликнули Ангелы и полетели быстрее молнии в ту страну, где жили, ничего не зная друг о друге, Панна-Юлика и Мастер Джура.

* * *

На Земле тем временем приближалось Рождество Христово. Кругом было белым-бело. Мели такие метели, каких сто лет в здешних краях не видывали.

Ариэль, Тариэль и Умиэль опустились на снежное облако и развернули древний манускрипт. Все трое волновались как никогда!

— Достаточно ли несходны их судьбы?

— Пожалуй, да.

— А сколько это — «Достаточная мера времени»?

— 15 минут.

— Почему?

— Один мудрец отметил, что самое главное между мужчиной и женщиной решается в первые 15 минут.

— Что значит «посмотреть глазами своего Ангела»?

— Значит, видеть так, как мы. Видеть саму душу сквозь ее оболочку.

— А он полюбит?

— А она поверит?

— Это, братия, как Бог даст.

Так перешептывались Ангелы на снежном облаке, пристально вглядываясь две линии судьбы — Его и Ее. Наступил день, когда эти две линии сблизились как никогда раньше, но шли параллельно друг другу.

И было совсем непохоже, что они когда-нибудь пересекутся.

«Пора! — сказали Ангелы и согласно кивнули, — Сегодня они оба в одном городке. К счастью, метет такая метель, что легко сбиться с привычного пути». А потом засмеялись, ведь и Ангелы любят иногда пошалить как дети.

Тариэль сказал: «Я буду рядом с Мастером Джурой. Я знаком его душе. Если Бог благословит, он увидит Панну-Юлику моими глазами».

Ариэль сказал: «Я буду рядом с Панной-Юликой. Я постараюсь снять с ее сердца камень вины и печали хотя бы на время. Тогда она поверит, что счастье возможно».

Умиэль сказал: «Я буду приводить в соответствие их дороги и время. Надеюсь, что чудо случится».

…Тот день Панна-Юлика провела на работе, среди детей. Все дела ее шли на удивление легко и так складно прилагались одно к другому, что сердце радовалось. И дома, вечером, за чашкой чая она заметила, что на душе спокойно и беспечально.

…Мастер Джура провел день в хлопотах, а вечером был в такой глубокой задумчивости, что свернул не на ту дорожку и постучал не в ту дверь. Как ни странно его встретили как знакомого. Когда же он увидел Панну-Юлику, чей-то звонкий голос у его плеча сказал: «Это она!»

Что такое случилось с Мастером Джурой, что он говорил и говорил, не переставая, всё, что приходило на ум, лишь бы привлечь внимание женщины, которая показалась ему необыкновенной?

Что такое случилось с Панной-Юликой, что она слушала, не поднимая глаз, его сбивчивые речи, да такие речи, будто он уже все знал о ней со слов ее лучших друзей?