Обратная сторона смерти

Раньше все было иначе. Ее старые романы регулярно переиздавали, меняя обложки, большими тиражами. Однако постоянно жить за счет уже известных произведений невозможно. Требовался новый роман.

Некоторое время Журавской удавалось оттягивать сдачу свеженького шедевра, объясняя это работой над сценарием для экранизации своих прежних книг. Но сценарии писала все же не она сама, над ними трудились прыткие телевизионщики. Татьяна же только принимала участие в качестве эксперта, давая советы, исправляя несуразицы и выправляя огрехи.

Потом с триумфом прошла премьера спектакля в одном концептуальном столичном театре. Правда, пьеса с детективным сюжетом была написана ею еще в середине девяностых. И даже опубликована в каком-то давно разорившемся мелком издательстве, причем еще в те времена, когда детективщица Журавская только-только начинала восхождение к славе. Поэтому она смогла переработать пьесу, удалив анахронизмы, перенеся действие в наши дни и выдав сей опус за свое новое творение. Какой-то критик все же докопался до того, что пьесе без малого двадцать лет, но на фоне прочих, восторженных, рецензий его интернет-пасквиля никто не заметил – позаботилась пресс-служба издательства.

А помимо этого собственные передачи на радио и телевидении, интервью, приемы, репортажи… Простому обывателю и в голову не приходило, что у Журавской творческий кризис, что она не в состоянии ничего написать.

Но одно дело – читатели, а другое – издатели и собственный муж. Они-то были в курсе, что Татьяна ничего не пишет и что рано или поздно все поймут: у нее писательская блокада. Журналисты тотчас придут к единодушному выводу – детективщица исписалась. Единственная возможность прервать затянувшуюся паузу – это представить на суд публики новый роман.

А создать его Татьяна была решительно не в состоянии. Некоторое время она, запираясь в кабинете, делала вид, что работает, но в действительности вымучивала полстраницы, которые потом безжалостно удаляла из памяти компьютера.

Сначала это ее пугало, потом писательница смирилась с неудачами. Однако всем требовался очередной шедевр. Не только ей самой, не только поклонникам ее творчества, не только издательскому холдингу…

В первую очередь Игорю. Он был самым главным ее читателем. Вернее даже – единственным, для которого она и писала. Татьяна знала: жена-алкоголичка, жена-наркоманка и, что хуже всего, жена бывшая писательница ему не нужна.

Муж увещевал, просил, умолял. Настаивал, требовал, угрожал.

Татьяна сама не понимала, что с ней произошло. Неужели способность творить улетучилась? Неужто источник вдохновения иссяк? Не может быть, чтобы цветы ее двадцатилетнего творчества вдруг завяли!

Тогда муж предложил ей прибегнуть к помощи «литературных негров». Намекнул на то, что терпение издательства небезгранично. И что имеется масса примеров, когда даже звезды на литературном небосводе сгорали, превращаясь в «белых карликов». Тянуть с появлением нового романа нельзя, говорил Игорь, ибо уже пошла волна слухов. Надо срочно презентовать очередной опус, ибо, если этого не произойдет, издательство расторгнет эксклюзивный и чрезвычайно выгодный договор…

Это была первая значительная ссора за двенадцать лет их совместной жизни. Ссора, завершившаяся звонкой оплеухой, которую Татьяна закатила мужу. На что Игорь отреагировал лаконичным, но таким обидным: «Дура!»

Однако Журавская наотрез отмела возможность того, чтобы кто-то писал под ее именем. Даже если бы речь шла о каркасе романа, который она потом заполнила текстом в свойственном ей неподражаемом стиле.

Игоря возражения жены не убедили. Муж заявил, что если Татьяна не согласится, то им стоит подумать о разводе. И она сдалась, заявив тем не менее, что ни о какой писанине чужих людей под ее именем и речи быть не может. А вот помощь готова принять…

И тогда – собственно, почти против ее воли – Игорь записал жену на прием ко Льву Николаевичу, известному врачу, специализацией которого было лечение представителей столичной богемы. Психотерапевт, утверждавший, что является потомком внебрачного отпрыска создателя «Войны и мира» и «Анны Карениной», носил, как и его предполагаемый пращур, окладистую бороду, а дополнительно к ней – седую косичку. Душевед был чрезвычайно проницателен и неболтлив. И, по всей видимости, знал-таки толк во врачевании внутреннего мира подопечных, потому что уже после четвертого сеанса Татьяна стала разрабатывать сюжет нового романа. А после шестого начала его писать.

В сентябре у Льва Николаевича был отпуск, однако он посоветовал Татьяне посетить австрийскую клинику. Психотерапевт уверял, что процедуры окажут закрепляющее действие и в Москву писательница вернется другим человеком.

Татьяне и самой хотелось покинуть Москву – после того, что сказал в тот вечер Игорь, ей трудно было оставаться с ним под одной крышей…

– Что ты хочешь сказать? – произнесла Татьяна, обращаясь к мужу. – Не ходи вокруг да около!

– Таня, мы оба знаем, в чем дело, – заявил супруг. – Так больше продолжаться не может! Твой новый роман…