Обратная сторона вечности

— Я видел тень, сынок. Странную тень, с кривым клинком. Когда бежал сюда, она метнулась в левый коридор…

— О боги! — закричал Аграв.

В левом коридоре были в основном хозяйственные помещения, и только одна комната из них была жилая. Там расположилась Ханиш.

Разбойник бросился прочь. Агунде он помочь уже не мог и подозревал, что и к Ханиш он тоже опоздал, но не стоять же на месте. Он бегом проделал обратный путь до кухни, то и дело натыкаясь на трупы, которых еще несколько минут назад там и в помине не было. Вихрем ворвался в кухню, вызвав дикий крик у смертельно напуганных женщин, прятавшихся за чанами с водой, и схватил топор, которым повар разделывал мясо. Это было единственное оружие в храме Тики. Топор был неудобным — ручка у него была тяжелее лезвия, скользкая, жирная: накануне повар как раз рубил свиную тушу. Но выбирать не приходилось, и Аграв опрометью кинулся дальше, по левому коридору, в комнату Ханиш.

Несчастная женщина лежала на пороге. Видимо, ее разбудил шум, и она успела накинуть темное просторное одеяние жрицы и выглянуть наружу, чтобы посмотреть, что происходит в храме. Ночной убийца напал на нее внезапно, сзади. Это было совершенно очевидно бывшему грабителю и разбойнику — рана на шее все еще кровоточила. Удар был неимоверный по своей силе, шейные позвонки оказались полностью перерублены, и голова висела только на тонком слое кожи. Чтобы рассмотреть эти жуткие подробности, Аграву пришлось опуститься на колени и поднести факел к самой ране.

Он ни минуты не сомневался в том, что королева Лая тоже мертва. Но все же решил проверить это, прежде чем начать искать убийцу.

Он помчался назад, сжимая факел в одной руке и топор в другой. На повороте он немного притормозил и только благодаря этому не сбил с ног привратника Шу, который ковылял ему навстречу. Старик горько плакал, не стесняясь своих слез. Увидев Аграва, он вцепился в его одежду узловатыми старческими пальцами:

— За что? Они же не делали ничего, кроме добра.

— За это тоже убивают, Шу, — мрачно ответил разбойник.

Он был странным человеком — обычно молчаливым и жестким. И он считал, что теперь, когда женщины мертвы, нет смысла горевать по ним бесцельно. Нужно найти убийцу и отомстить ему так, чтобы он кровавыми слезами оплакивал свой поступок. А потом выполнить все, о чем просили Агунда и Ханиш. Вот это и было, по его мнению, настоящее сожаление об умерших.

Старик продолжал стенать.

Аграв неожиданно замер. Ему показалось, что в храме все затихло.

— Не может быть, — сказал он вслух.

Шу поднял мелко трясущуюся голову, обвел подслеповатыми глазами окружающее пространство:

— Ничего не слышу. Неужели никто не кричит?

Тишина испугала Аграва еще больше, чем вопли и крики. Не могли люди вот так, разом замолкнуть, не выкричав всего своего ужаса, скорби и страха. Живые так не молчат.

Так молчат только мертвые.

Но он не видел таинственного убийцу. Как тот смог перерезать абсолютно всех? Должен же кто-то остаться. Аграв почувствовал себя как затравленный зверь. Так жутко ему не было даже тогда, когда он прятался в камышах от конного дозора тагар в Джералане, где за его голову была обещана ощутимая награда. На всех перекрестках зачитывали его приговор — отсечение пальцев правой руки, отрезание языка, отсечение левой ступни и только затем привселюдное повешение над котлом с кипящим маслом с постепенным опусканием в оное. И все же тогда разбойник выбрался из страны целым и невредимым, и его почти звериный инстинкт не подвел, помог в тот раз, как и во многие другие…

Что же сейчас зверь в нем воет и корчится от ужаса, столкнувшись с чем-то неведомым и опасным?

Он очнулся от своих мыслей на мгновение позже, чем было бы нужно. Он ошибся на долю секунды, и эта крохотная доля стоила ему жизни.

Захлебнулся собственной кровью Шу-привратник, повиснув на острие кривого меча, жалобно завыл воздух, разрубленный на части зазубренным лезвием, вынырнуло из сплошной тьмы кошмарное лицо восставшего из могилы мертвеца и улыбнулось ласково…

Тела погибших сгорели при пожаре, который поглотил весь храм Тики-утешительницы.

И не осталось утешения.

На церемонии и пиры времени, к сожалению, не было. На развлечения и разговоры — тоже. Зу-Л-Карнайну пришлось смириться с этим фактом, как бы ему ни хотелось доставить удовольствие своей возлюбленной. Только один раз, на рассвете, они вырвались из дворца на час, чтобы поездить верхом.