Обратная сторона вечности

— А ты почему не убежал?

— Я молился! Я звал до тех пор, пока еще был смысл звать.

— Все ясно, — сказал Тиермес. — Ну что. Пойдем.

Они повернулись и пошли прочь из храма. Только га-Мавет приостановился на пороге и обратился к оторопевшему человеку, который все так же лежал на грязных плитах пола:

— Не бойся. Скоро здесь все будет в порядке.

Трое великанов, трое ослепительных и могущественных, грозных и непобедимых богов идут улицами Аккарона. И восставшие мертвецы прячутся, заслышав их шаги. Но это не помогает.

Не так велика здесь сила Врага, а может, сказывается и то, что богов трое и они сильны троекратно, но все отступает перед их неодолимой мощью — и тьма, и мрак, и злоба, и ненависть.

Они идут по Аккарону, даруя неживым последний покой и последнюю милость. И с облегченными вздохами отлетают в царство Баал-Хаддада освобожденные от вечного плена души. Вместе бессмертные чувствуют себя настолько сильными, что даже сам Тиермес, повелевающий исподволь остальными, задумывается над тем, какой мощью могли бы стать объединившиеся боги.

— Сюда бы Джоу, — мечтательно произносит га-Мавет, разя мечом направо и налево. — Вот бы он ощутил, какая степень могущества ждет его, возьми он свой характер в кулак.

— Удивительно, — неожиданно четким и ясным голосом произносит Баал-Хадцад.

Он немного изменился — безобразный бог мертвых. И хотя никто не может сказать, в чем именно, все замечают его новый облик…

…В несколько часов Аккарон очищен от монстров. Даже самая тень Зла изгнана с позором, и теперь люди смогут спокойно вернуться в свои дома. Многое, конечно, придется восстанавливать, многое создавать заново, но человеку не привыкать к такому повороту событий. Было бы где и было бы кому, а уж он воссоздаст, отстроит и возродит. На то он и человек.

— Как ты думаешь, что люди ценят больше всего? — неожиданно интересуется Тиермес у желтоглазого.

— Смотря какие люди, Жнец…

— Обычные, слабые, способные на подлость и предательство. Способные превратить свою страну в кладбище ходячих мертвецов.

— Жизнь и власть, — безошибочно определяет га-Мавет.

— А в чем выражается власть?

— О, это совсем просто! Золото, золото и еще раз золото.

— Ну что же, давай подарим им все, о чем они мечтали, когда решились на это.

Трое бессмертных идут в королевский дворец…

Когда разъяренные воины Аллаэллы в три коротких перехода преодолели расстояние, отделявшее Огдоаду от Аккарона, и вступили в столицу, горя жаждой мщения, то их глазам предстала удивительная картина.

Странным и невероятным образом осень потеряла свою власть над городом. Теплое, нежаркое солнце весело освещало улицы, дома, площади, храмы и весело распевающие фонтаны. Аккарон встретил своих освободителей не мертвой и страшной тишиной, но щебетанием птиц, шелестом деревьев, журчанием воды и надоедливым жужжанием пчел, которое казалось людям райской музыкой после того, что они успели увидеть и услышать, покидая родной город. Атмосфера беззаботности и радости, беспечности и облегчения, такого, какое наступает обычно после тяжелой болезни, царила теперь в столице. Даже не обладающие особой интуицией простые солдаты почти физически ощущали свет.

Правда, на улицах было довольно много мусора и поломанных вещей, правда, город требовал изрядной уборки, а во многих домах были разбиты стекла и двери сорваны с петель. Правда, накануне вечером Дер штормило. Зато сильнейший порыв ветра пронесся и над портом Аккарона, и теперь он был девственно чист. Мирно плескалась о берег прозрачная вода, в которой не было видно ни хлопьев пены, ни потерянных в паническом бегстве вещей, ни даже разваленных остовов кораблей, все вынес в море очищающий шторм.

Солдаты головного полка растерянно стояли у городских ворот, во все стороны крутя головами и разинув рты. Их товарищи, длинной змеей выстроившиеся вдоль дороги, начинали волноваться и криками привлекать к себе внимание военачальника Матунгулана, желая узнать, что случилось за воротами. А люди не верили своим глазам. Город был напоен тишиной, теплотой и свежестью, словно небо заплакало и своими слезами очистило грешную землю ото всей скверны. И теперь здесь можно начинать сначала.

— Ваши высочества, — старый генерал подъехал к двум молодым воинам на великолепных конях, которые стояли во главе армии, — ваши высочества, я бы предположил, что здесь какой-то подвох, засада врага, что-либо подобное, но мой инстинкт, которому я привык доверять, утверждает обратное. Мне кажется, что город свободен и спокоен. А враг отступил.

— Мне тоже, — сказал коренастый веснушчатый принц Сун — наследник престола и надежда всей страны.

— И мне, хотя я боюсь, не ошибаемся ли мы в угоду противнику, — помялся младший принц.

— Мы заходим в город в полной боевой готовности. Я прикажу людям не расслабляться, — поклонился Матунгулан.

— Мы полагаемся только на тебя, — милостиво произнес наследник.

Бесчисленные полки армии Аллаэллы входят, в свой родной город. Множество солдат — уроженцы Аккарона, и потому они особенно близко к сердцу воспринимают судьбу города.