Обратная сторона вечности (Кахатана - 2)

Здесь все было забрызгано кровью. Пол был темным и липким, весь в потеках и лужицах густой, остро пахнущей жидкости. Белоснежное обычно покрывало на кровати промокло насквозь и теперь свисало почерневшей тряпкой. Светлые оштукатуренные стены были покрыты страшным узором - брызги красной жидкости разлетелись неправильным веером над кроватью. Бумаги на столе тоже пострадали.

Двое мужчин с ужасом взирали на картину, представшую их взору.

Агунда лежала на кровати лицом вниз, тяжелые капли, срываясь с ее ложа, гулко падали в огромную лужу, натекшую под ним. Жрица была мертва.

Аграв медленно подошел к кровати и взял ее за руку. Рука была немыслимо холодной и тяжелой.

- Агунда! Агунда! - заголосил кто-то за их спинами.

Они не успели обернуться, как женщина (а голос был женский) запнулась на пороге, будто врезалась со всего размаху в невидимую преграду.

- Тика, что же это?! - произнесла она хрипло и стала медленно оседать на пол.

Аграв не помнил, как ее зовут. Она только недавно пришла в храм и осталась помогать в больнице. Особенно хорошо у нее получалось управляться с детьми. Агунда хвалила ее.

Старый Шу затоптался на месте, абсолютно не представляя, что предпринять в первую очередь.

- Что это? - обратился к нему разбойник.

Он понимал, что Шу ничего ему не ответит, но молчать тоже не мог.

- Я видел тень, сынок. Странную тень, с кривым клинком. Когда бежал сюда, она метнулась в левый коридор...

- О боги! - закричал Аграв.

В левом коридоре были в основном хозяйственные помещения, и только одна комната из них была жилая. Там расположилась Ханиш.

Разбойник бросился прочь. Агунде он помочь уже не мог и подозревал, что и к Ханиш он тоже опоздал, но не стоять же на месте. Он бегом проделал обратный путь до кухни, то и дело натыкаясь на трупы, которых еще несколько минут назад там и в помине не было. Вихрем ворвался в кухню, вызвав дикий крик у смертельно напуганных женщин, прятавшихся за чанами с водой, и схватил топор, которым повар разделывал мясо. Это было единственное оружие в храме Тики. Топор был неудобным - ручка у него была тяжелее лезвия, скользкая, жирная: накануне повар как раз рубил свиную тушу. Но выбирать не приходилось, и Аграв опрометью кинулся дальше, по левому коридору, в комнату Ханиш.

Несчастная женщина лежала на пороге. Видимо, ее разбудил шум, и она успела накинуть темное просторное одеяние жрицы и выглянуть наружу, чтобы посмотреть, что происходит в храме. Ночной убийца напал на нее внезапно, сзади. Это было совершенно очевидно бывшему грабителю и разбойнику - рана на шее все еще кровоточила. Удар был неимоверный по своей силе, шейные позвонки оказались полностью перерублены, и голова висела только на тонком слое кожи. Чтобы рассмотреть эти жуткие подробности, Аграву пришлось опуститься на колени и поднести факел к самой ране.

Он ни минуты не сомневался в том, что королева Лая тоже мертва. Но все же решил проверить это, прежде чем начать искать убийцу.

Он помчался назад, сжимая факел в одной руке и топор в другой. На повороте он немного притормозил и только благодаря этому не сбил с ног привратника Шу, который ковылял ему навстречу. Старик горько плакал, не стесняясь своих слез. Увидев Аграва, он вцепился в его одежду узловатыми старческими пальцами:

- За что? Они же не делали ничего, кроме добра.

- За это тоже убивают, Шу, - мрачно ответил разбойник.

Он был странным человеком - обычно молчаливым и жестким. И он считал, что теперь, когда женщины мертвы, нет смысла горевать по ним бесцельно. Нужно найти убийцу и отомстить ему так, чтобы он кровавыми слезами оплакивал свой поступок. А потом выполнить все, о чем просили Агунда и Ханиш. Вот это и было, по его мнению, настоящее сожаление об умерших.

Старик продолжал стенать.

Аграв неожиданно замер. Ему показалось, что в храме все затихло.

- Не может быть, - сказал он вслух.

Шу поднял мелко трясущуюся голову, обвел подслеповатыми глазами окружающее пространство:

- Ничего не слышу. Неужели никто не кричит?

Тишина испугала Аграва еще больше, чем вопли и крики. Не могли люди вот так, разом замолкнуть, не выкричав всего своего ужаса, скорби и страха. Живые так не молчат.

Так молчат только мертвые.

Но он не видел таинственного убийцу. Как тот смог перерезать абсолютно всех? Должен же кто-то остаться. Аграв почувствовал себя как затравленный зверь. Так жутко ему не было даже тогда, когда он прятался в камышах от конного дозора тагар в Джералане, где за его голову была обещана ощутимая награда. На всех перекрестках зачитывали его приговор - отсечение пальцев правой руки, отрезание языка, отсечение левой ступни и только затем привселюдное повешение над котлом с кипящим маслом с постепенным опусканием в оное. И все же тогда разбойник выбрался из страны целым и невредимым, и его почти звериный инстинкт не подвел, помог в тот раз, как и во многие другие...

Что же сейчас зверь в нем воет и корчится от ужаса, столкнувшись с чем-то неведомым и опасным?

Он очнулся от своих мыслей на мгновение позже, чем было бы нужно. Он ошибся на долю секунды, и эта крохотная доля стоила ему жизни.