Обратная сторона войны

Ханкала – это город. Вместо центральной площади – место для приземления вертолетов. Вместо домов – вагончики и палатки. Вместо дорог – разбитые колеи, в жару пыльные, в дожди непролазные. Вместо заборов в нашем городе – маскировочные сети, натянутые высоко, метра в три-четыре. За их пластмассовой запыленной листвой не разберешь, кто живет. А будешь стоять, подглядывать – вмиг скрутят и отволокут в контрразведку. Сети делят всю территорию на «хозяйства». Тут разведчики, там десантники, а еще связисты, летчики, саперы, артиллеристы, спецназ и так далее. «Хозяйства» – это представительства или штабы. Основные силы разбросаны по всей Чечне.

Главное административное здание – ЦБУ. Центр боевого управления Временной группировки. Это крепкое двухэтажное здание, которое охраняют десантники. На входе будка, обложенная мешками с песком. В ней часовой. За будкой машина десанта, БМП, в глубоком окопе. Внутри здания – кабинеты командующих, пресс-центр, покои ГРУ, комната группы розыска пленных и еще всяких служб. Напротив ЦБУ, через дорожку, небольшая могила с табличкой «Здесь похоронен неизвестный мужчина без ноги». Ее не стали заравнивать, и это по-человечески. За могилкой стоит огромная зеленая бочка, в которой располагается военная контрразведка. Та самая, которая интересуется любопытными. Дальше – пыльная вертолетная площадка. Левее – лагерь Внутренних войск. Там свой командующий, свои штабы и службы. Въезд на территорию Ханкалы – через КПП. Его особенность в том, что роль ворот выполняет танк «Т-72». Надо кого-то запустить – огромная черепаха отъезжает, потом выползает на место.

Если встать лицом к ЦБУ, то с правой стороны виден маленький жилой городок. В ряд стоят зеленые «бабочки». Это военные машины, прицепы которых растягиваются, как гармошки. Внутри и служебные помещения, и жилые. В другом ряду – брезентовые палатки. В первой – комендантская рота, а вторая наша, репортерская. Зайдем? Внутри неровный дощатый пол, настеленный прямо на землю. Посередине столб с прикрепленной к нему лампочкой. Печка-буржуйка и двенадцать одноярусных панцирных коек, застеленных синими солдатскими одеялами. Самая левая койка, у входа, закреплена за «смотрящим» от Управления информации Минобороны России. Хозяева этой койки часто меняются, они приезжают в Чечню в командировку. На трех других койках постоянно спим мы: я, Вадик и Кук. Остальные лежбища занимают приезжающие-уезжающие репортеры. Некоторые наши коллеги не любят жить на Ханкале. Они либо останавливаются в гостинице при гражданском Территориальном управлении в Грозном, либо у чеченцев, используя какие-то свои московские связи. Последний вариант, кстати, небезопасен. Могут украсть, убить, продать или обменять.

У столба в палатке стоит стол. Мы за ним кушаем, а еще я использую его для написания репортажей. Пологи палатки подняты из-за жары. Чтоб ветерок продувал. Но он не продувает. Поэтому мы живем, как в разогретой духовке.

Да, а еще у нас здесь воруют. Ценные вещи в палатке лучше не оставлять. Да что там в палатке! Вон корреспондент и оператор Первого канала решили уединиться в соседней командно-штабной машине. Разложили в тесном кунге на столике сальцо, лучок, хлебушек, водочку выставили. Вдруг в маленькое окошко заглянула наглая рожа. Потом рука появилась. Хвать водку – и бегом. Преследовать бесполезно. Пока обежишь вокруг машины, диверсанта уже и след простыл.

Мы питаемся тем, что удается прикупить на маленьких придорожных рынках. Во время выездов. Впрочем, возле них тоже нежелательно останавливаться. Один раз встала вот там машина в Грозном, вышел прапорщик, только хотел что-то купить, а продавец, мальчик лет двенадцати, ба-бах ему в лоб из пистолета – все, привет. А на большие рынки вообще лучше не соваться. Недавно на толкучке, что раскинулась на месте разрушенной гостиницы «Чайка», в центре города, когда застрелили солдата, экипаж БМП, на которой он приехал, развернул пушку и бахнул осколочным по толпе. Кошмар, трагедия. Война.

Вернемся к нашему быту. Обычно мы покупаем к столу: колбасу, которая не портится даже в жару, видимо, сделана она из искусственных материалов; печенье в цилиндрических пачках калибром где-то восемьдесят два миллиметра, как миномет «Поднос»; хлеб «Дока», белый и нежный; а еще говяжью тушенку, подозрительно похожую на ту, что хранится на складе. А еще мы пьем чай. Впрочем, с водой есть проблемы. Ее привозят. И не всегда нужного качества. По утрам можно услышать крики:

– Б…! Опять пепси!!!

Это значит, что в огромном армейском термосе нам доставили воду такую ржавую, что внешне она смахивает на сладкий заокеанский напиток.