Обратная сторона войны

А утром на Бамут пошли вертолеты. Они ссыпали ракеты гроздьями. Причем было заметно, кто из летчиков афганец, а кто нет. Иные пускали ракеты издалека, опасаясь подлетать близко к зениткам, но были такие, что зависали над селом вертикально, кабиной вниз, и били в упор. Артиллерия пока молчала, потому что Шаманов сделал все, чтоб нападение стало неожиданным. Сами пушки и боеприпасы были еще в пути. Вот если бы они направились к месту штурма уже ночью, лазутчики моментально доложили бы об этом в Бамут.

Пехота тем временем уже заняла высоты, стоящие вокруг села. Надо остановиться на действиях 234-го полка. Буряты. Еще генерал Булгаков во время взятия Грозного был в ужасе: этот полк невозможно остановить. Если уж он пошел вперед, то ловить его нужно было уже где-нибудь на Аляске или в Мексике. И в этот раз, давая приказ на повторный удар авиации, Шаманов остановился. Мы услышали крики начальника штаба полка Михаила Панасенко:

– Товарищ командующий! Не надо! Мои уже в селе!

– Как в селе?!

Присутствующий генерал Макаров приник к артиллерийской буссоли. Он высматривал полк через оптику.

– Точно! Они уже на окраине, в пионерлагере! Вон подушки с матрасами тырят!!!

Мы снимали битву с высоты, как футбольный матч. Но тут Шаманову пришла в голову мысль – отправить нас в село вместе со спецназом. В лобовую атаку.

– Так, Сладков. Видишь вон там танки?

Язык от страха меня не слушался, но я смог произнести:

– Да.

– Вот идете, садитесь на них и в село. Понял?

Я опять собрался с силами:

– Да.

– Там старший – Темирханов. Скажешь, я приказал.

Никто у нас ничего и не спрашивал. Сели на первый попавшийся танк и поехали. И угадали, потому что два танка – слева и справа – подорвались на минах.

Экипаж, едва тронулись, задраился под брони, и адью. А мы ехали прямо в Бамут. Было страшно, пока я не увидел спецназ и пехоту, идущих справа. Они высыпали из машин прямо перед селом. У одной БМП вместо заднего люка болталась цветная клеенка. Вот это защита. Из-под нее выскочил боец в шортах, видать, обрезал штатные брюки, и с «ирокезом» на голове. Я засмеялся. Чудо, а не солдат. Страх исчез. По колее нашего танка, след в след, шагали саперы. Спасибо, ребята, вообще-то вы должны идти впереди. А так, если наткнемся на мину – встретимся на небесах.

Танки, штурм Бамута, май 96-го

Обошлось. Заехали прямо в середину села, продираясь сквозь заросшие дворы-огороды. Танк иногда останавливался, делал выстрел, и мы ехали дальше.

Пехота, вопреки правилам, шла не впереди, а сзади. Едва выехали на центральную площадь, к нам подбежал невысокий, худощавый человек в бандане и с азиатским лицом.

– Не снимать!

– А мне Темирханов разрешил.

– Я Темирханов, не снимать!

– Я от Шаманова!

– Спецназ не снимать.

– Хорошо, не будем.

Я, наверное, не писал. У меня есть принцип. Если мне кто-то что-то дает, из кадров, то я соглашаюсь – это можно, а это нельзя. Если я сам выгребаю картинку из огня, то я и решаю. То, что я добыл в бою, – все можно.

И тем не менее Шаманов Бамут взял. Он вызвал на связь Куцубея.

– Что у вас там?

– Пытались прорываться.

– И?

– Навалили человек триста-четыреста.

– Подбери мне штук шесть трупиков. Самых одиозных.

– Есть.

Не получилось у Куцубея подобрать. Наутро все трупы оказались с обрезанными ушами. Шаманов был взбешен.

– Пришивай!!!

– Да где же я их возьму!

– Не волнует!

Для войны это было естественно. У бойцов уши – на вес золота. Они жгли костры, насыпали слой золы, потом слой песка, выкладывали уши, потом снова слой песка, слой золы, и духовка готова. Уши получались маленькими, звенящими, словно фарфоровыми. Их надевали на нитку и носили, как ожерелье. Ужас, скажете вы? А война не ужас? Этих пацанов после школьной скамьи толкали в чеченские горы, где пленных солдат насиловали, простреливали им коленные чашечки, а потом у живых под камеру отрезали кинжалом голову. После этого надо было любить жизнь, любить ближнего своего и так далее?

Ансамбль Александрова. Ханкала

Утром в Бамут приехал генерал Квашнин и привез с собой съемочные группы из Москвы. Куцубей прислал три трупа, которых, судя по всему, трижды переехала машина, и было уже непонятно, с ушами они или без. Выложили их на деревянный помост. Рядом посадили деда в шляпе и с рюкзаком орехов – пойманный диверсант. Все. Под камеры подняли флаг над селом. «Неприступная крепость Бамут», как ее называл покойный Дудаев, была взята.

А назавтра я услышал треньканье балалайки. Испугался, вдруг я схожу с ума? Вышел. Действительно, с гитарой, гармошкой и балалайкой стояли люди и пели «Ой, то не вечер, то не вечер». Я, с шумной головой после вчерашнего, взяв баночку пива, подошел к ним.

– А «Комбата» могете?

Люди добросовестно запели.

– А «Три танкиста»?

Кто-то из них отвлекся и спросил у сопровождающего офицера:

– А кто это тут командует?

– Ааа… Это корреспондент «Вестей». Пьяный.

Музыканты, как выяснилось потом, из ансамбля Александрова, плюнули и ушли.

В гостях у Шаолиня

– Товарищ командующий, к вам шаолиньские старики!

– Откуда?