Обратная сторона Земли

Она выхватила из руки Князя меч и сделала шаг вперед. Старик даже не шелохнулся. Князь молчал, равнодушно глядя перед собой. Мозг его словно спал, и происходящая перед ним сцена не вызывала ни жалости, ни желания остановить ее руку.

– Ты убиваешь себя. – Слова Фогеля были печальны. – Кто убивает себя…

Договорить он не успел. Меч сверкнул изумрудной искрой, тело его обмякло и рухнуло, завалившись набок. Острым носком сапожка царица пнула мертвое тело, потом обернулась к Князю и бросила ему в руки меч.

– Иногда и мне приходится становиться мужчиной.

Он поймал меч на лету, пальцем коснулся лезвия и отдернул руку, словно обжегся.

– Дом, – произнес он медленно, пробуя слово на слух. – Я чувствую запах дома. Посмотри, не горят ли окна. Сегодня будет много гостей. Ты готова встретить гостей?

Он высоко поднял голову и, весь подавшись вперед, стал всматриваться в неприступную стену.

– Она открыла окно. Слышишь, ударила ставня? Красное… Слишком много цветов… Я ненавижу герани… Из-за них не видишь лицо. Горечь… Кто этот человек? Почему она не зажигает света?

Он схватил царицу за руку и резко приблизил к себе.

– Почему ты не зажигаешь света?

– Пойдем. – Царица освободила руку и наотмашь ударила его по лицу. – Не то не успеем принять гостей. Первый гость уже здесь. – Она показала на Фогеля, и смех ее отозвался эхом.

– Пойдем же… – Теперь она взяла Князя за руку и, как младенца, которого учат ходить, осторожно повела за собой.

– Ты почитаешь мне перед сном книгу? Как мама?

– Хватит притворяться безумным. – Голос ее стал злым, она его уже не вела, а тащила. Перед самой стеной замка она повернулась к Князю и сказала, показывая на стену:

– Возьми меч, идиот. Обведи им квадрат и ударь по стене крест-на-крест.

Он сделал как она говорила.

Еще не утих звон и не успели погаснуть искры, а тяжелая каменная плита треснула, как пережженная глина, и рассыпалась, открывая проход.

Князь ступил в него первым, и следом вошла царица. Они не успели сделать и двух шагов, как багровое облако дыма вырвалось из стены на свободу и змеями расползлось по площади. В лица ударило гарью и запахом горелых костей. Царица закрыла лицо, Князь закашлялся, наглотавшись дыма. Он взмахнул наугад мечом, белая полоса света разрезала дымное облако, и они увидели тлеющие сундуки и оплавленные слитки металла. По залу плясал огонь. Сильными широкими взмахами Князь заставил огонь погаснуть. С шипением огненные языки умирали, меняя цвет, и превращались в влагу. Влага собиралась в кристаллы, и скоро каменный пол заблестел от их обманной игры. Жар сменился на холод. Царица закуталась в плащ и хмуро огляделась вокруг.

Было тихо и пахло смертью. Повсюду на блестящем полу лежали черные обугленные тела. Одинаково подвернув под себя головы и сжимая в руках оружие – автоматы и короткие палаши, – они смотрели выжженными глазами, и в глазах жила темнота. Угрюмая темнота смерти.

Князь еще не остыл от короткой схватки с огнем – взглядом удивленным и тихим он перебегал с тела на тело. На лице его застыла улыбка. Казалось, что знаки смерти, оставленные на полу огнем, не доходят до его закованного в цепи сознания. Он спал и одновременно бодрствовал: дышал, двигал руками – но движения и работа мечом были действиями управляемой куклы, а не человека вольного и живого.

На помосте у дальней стены что-то взвизгнуло и с шумом зашевелилось. Кашляющий надрывный смех возник и сразу же оборвался, словно тот, кто его издал, подавился, захлебнувшись слюной.

– Дождались нового господина, – послышался дряхлый голос. – И новая госпожа при нем. Проходите, что ж вы остановились. Игрушки приготовлены загодя. Князек, а, князек? Ты любишь играть в солдатиков? Их здесь много – целое войско. И все как на подбор храбрецы.

Царица, сжав кулаки и перешагивая через тела убитых, направилась к возвышающемуся помосту.

– Так это ты, ведьма, подарила ему свое безумие?

Из-за высокого кованого сундука вылезла трясущаяся от смеха старуха. Высоко подняв руки и скалясь щербатым ртом, она держала над головой какой-то темный комок.

– Вот он, мой дитятко. Здесь, волосок к волоску. Я сжигаю их по одному, чтобы надольше хватило. Мой, никому его не отдам.

Она прижала комок к груди и стала водить руками, словно укачивала младенца. На сундуке перед ней на плоской тяжелой крышке стояла плошка с огнем. Прозрачное островерхое пламя казалось вылепленным из воска. Она опустила руки, и теперь стало ясно видно, что в сморщенных старушечьих пальцах зажата маленькая человеческая фигурка.

– Иди ко мне, женушка, – поманила она царицу. – Увидишь, как горит мой младенчик. Иди, коли успеешь дойти.

Она поднесла фигурку к огню, и острие пламени коснулось волосяного покрова. Меч выпал из руки Князя, и лицо его перечеркнула морщина боли. Он покачнулся, одежда на нем затлела. Он упал на холодный пол и стал ползать и извиваться, прижимаясь к каменным плитам.

Старуха вынула куклу из пламени, едкий синий дымок пополз по ее руке. Она вдыхала тонкие струи, и лицо ее расплывалось в улыбке.

– Ты думала, что умнее всех. А старуха глупа-глупа, а тебя, умную, перехитрила.