Обратная связь

— Примерно, — ответил я. — Копируя их манеры и сочетая это с бесконечным множеством элементарных движений, можно создать телепроекцию индивидуума, проделывающего практически любые манипуляции, на которые способен человек. И даже то, на что он не способен.

— Не может быть.

— Может. Я тут наблюдал циркача, который жонглировал сразу двадцатью двумя яйцами и одновременно отбивал чечетку, балансируя на доске. Совершенно неправдоподобное зрелище.

— Хорошо бы на это взглянуть, Фредди. И кто же всем этим занимается?

— Ну, сейчас их можно перечесть по пальцам, да и уровень у них самый разный. Все зависит от того, какие цели они преследуют. По-моему, Боб де Гайрендоф — лучший из тех, кто занимается этим легально. Он работает со старыми фильмами, в основном с ранними лентами немого кино, делая акцент на крупных планах и разрабатывая темы, связанные, скажем, с поведением случайных прохожих на улице. Это страшно интересно.

— Легально? Что ты имеешь в виду, Фредди? Разве есть закон, запрещающий этим заниматься?

— Пока нет, но какие-то ограничения введут, должны ввести. Я уже накрыл одно заведение, где работали над методикой транспонирования скачек. Им надо было создать видимость, что те лошади, на которых эти парни поставили, финишируют первыми. У них уже было чтото такое, с помощью чего они в решающий момент могли вклиниться в передачу с ипподрома и таким образом выиграть большие деньги.

— Это не выдумка, Фредди? Неужели им удалось добиться такой достоверности?

Сам не знаю почему, я нажал на кнопку "память".

— Когда я добрался до них, им еще оставалось отработать немало деталей, но именно этим они и занимались. В конце концов у них, наверно, получилось бы что-нибудь стоящее. Однако меня гораздо больше беспокоит проблема шантажа.

— Шантаж? Поясни, пожалуйста, о чем речь, Фредди.

— Ну, это очень просто. Изображения видных деятелей, да и вообще любого человека, можно дублировать таким образом, чтобы потом они появлялись на экране в каких угодно компрометирующих ситуациях. Старую истину, гласящую, что картинка не лжет, придется, видно, решительно пересмотреть.

Дингер размышлял, поглядывая на меня.

— Неужели эти копии так хороши, Фредди?

— Пока их достоверность обычно невысока, но все же удается заморочить голову тем, кто толком не знает, что они должны увидеть.

— Так-так. Ясно, Ну, и как, по-твоему, Фредди, я мог бы подключиться к этому делу? Способен ли я вообще чем-нибудь помочь тебе?

— По правде говоря, Динг, не уверен. В какой-то момент даже возникло ощущение, что меня водят за нос. Чисто интуитивная догадка. Ты же меня знаешь.

— Гм… Говоришь интуитивная, Фредди? И ничего более конкретного?

— Абсолютно ничего. Чутье мне подсказывает, что здесь дело в имитронике, вот и все. Если какие-то люди чинят мне препятствия, ясно, что они знают, где и как я веду свой поиск. Это меня беспокоит. Когда кто-то пытается таким путем замести следы, значит, за ним наверняка что-нибудь есть. Правда, я не знаю, что именно. Но вполне возможно, это касается национальной безопасности. А это посерьезнее, чем порнография или переработка произведений без авторского согласия. Вот я и подумал, что, быть может, военные уже сталкивались с чем-нибудь подобным; не обнаруживались ли хоть какие-то неувязки, которые могли вызвать подозрения.

— Так-так, — Дингер помассировал шею. — Это для меня новость, Фредди. Я должен все обдумать. Теперь, когда ты поднял это дело, я, конечно же, наведу кое-какие справки. — Он помолчал. — Ты можешь дать мне какие-нибудь зацепки?

— Не хотелось бы. Во всяком случае, не на этой частоте. Может, встретимся вечером — пообедаем вместе?

— Отлично. Давай пообедаем, Фредди. Скажем, в семь тридцать?

— Договорились. Встретимся у «Милашек», идет?

— У "Милашек"? — Он заколебался на мгновенье. — А, да-да, давай у «Милашек». Итак, в семь тридцать. До встречи. — Он ухмыльнулся и игриво помахал мне рукой.

В ответ я шутливо отдал ему честь.

Защелкнув видеоком, я повертел его в руках и прицепил к поясу. И на этот раз я решил не ходить в буфет, а неторопливо направился к ближайшему выходу. Постепенно я ускорил шаг, причем без какой-либо объяснимой причины.

Не стал я садиться и в первый же кодомобиль, а пересек стоянку и выбрал наугад один из тех, что находились в парковочном блоке.

Работа мозга — непостижимый процесс. Весь день меня не покидало смутное беспокойство, от которого я никак не мог избавиться, но и объяснить его мне не удавалось. Просто я определенно знал — без видимого основания, но совершенно определенно, — что они, кто бы это ни был, видят меня насквозь.

Ощущение не из приятных. Мания преследования — это ужасно. Особенно если определить ее причину никак не удается. Во всем мне чудилась угроза.

Я вставил перш в гнездо кодомобиля, ввел данные о моем банковском счете, набрал код маршрута — не к себе домой, а на Уолтер-стрит. Там было несколько тихих, неприметных отелей. В одном из них найдется свободная комната, где за оставшееся время я попытаюсь продумать план дальнейших действий.