Обратный отсчет

Поэтому, очень надеясь, что Тюленев об этом никогда не узнает, я вложил все шесть свободных очков в Ружья, повысив этот навык до тринадцатого уровня. Всё-таки патрулирование границы – опасное и ответственное дело, и я со своей жалкой неспособной никого убить «пукалкой» (как пренебрежительно отзывался о моём пневматическом ружье завхоз Василиади) чувствовал себя очень неуютно.

Глава двенадцатая. Античный пляж

Даже для собранной «на коленке» самоделки наше средство передвижения выглядело уж слишком экзотическим и топорным. Это был эдакий громадный деревянный контейнер, обшитый снаружи листами металла и установленный на раме с восемью колёсами. Четыре деревянные лавки внутри, отполированные до блеска многочисленными задницами за долгое время использования. Прорезанные в стенах корпуса бойницы. Брезентовый латанный-перелатанный чехол, которым можно было накрывать сверху этот движущийся гроб от дождя и опасных тварей.

Половина внутреннего пространства отводилась под перевозимые грузы. Водитель же просматривал дорогу сквозь мутноватое бронестекло, на внешней поверхности которого виднелось несколько белых матовых потёков. Все восемь колёс этой адской колесницы были вовсе не резиновыми, а металлическими обручами, натянутыми поверх какой-то проволочно-пружинной конструкции. Возможно, это и повышало устойчивость колёс к проколам, но вот амортизация явно страдала, и я болезненно ощущал своей пятой точкой каждый повстречавшийся нам камень.

Сидел я на самой первой лавке рядом с Механиком-Водителем 63-го уровня по имени Сан-Саныч – рыжим кучерявым балагуром, регулярно вот уже полгода развозящим на своём драндулете людей фракции H3 на вахты и посты. Водила крутил «баранку», давил педали и дёргал рычаги, при этом ни на секунду не замолкая и рассказывая мне, а также другим новичкам, о себе и своём необычном средстве передвижения.

Насколько я понял из этих рассказов, наш «автобусик», как ласково называл свою машину Сан-Саныч, был самым первым построенным нашей фракцией средством передвижения. Детали для дизеля выточили и собрали в «Столице», как и большую часть других деталей для «автобуса», оставшиеся же купили у гэкхо или принесли из реального мира.

– Граница ноды «Жёлтые Горы», – объявил водитель громко и потребовал от сидящих сзади пассажиров натянуть брезентовый чехол. – Впереди будет лес, где произрастают крайне омерзительные хищные цветки, плюющиеся плавиковой кислотой, – Сан-Саныч обратил моё внимание на белёсые кляксы на ветровом стекле. – Едкая гадость, калёное бронестекло разъедает. И главное, ничем потом не оттереть такой белый потёк, приходится раз в месяц стекло менять, когда совсем уж загадят обзор. Человека такой плевок убивает сразу, если ему повезёт. Или же приходится ему так и ходить потом со страшным незаживающим ожогом, пока не сдохнет и не переродится…

Сидящая позади меня Иришка, Медик 2-го уровня, услышав эти слова водителя, снова всхлипнула и принялась растирать по своему красивому девичьему лицу злые слёзы. Сегодня моя знакомая с самого появления в Столице была мрачнее тучи, не прекращая реветь и проклинать свою незадачливую судьбу. Причина душевных страданий красавицы-блондинки была простой: как ни старалась Иришка дистанцироваться от нелюбимой медицины, поставленный перед ней выбор профессий в игре был небогат: или Медик, или Ветеринар. А поскольку любую живность девушка переносила даже хуже, чем вид крови, пришлось ей соглашаться на роль Медика.

За прошедшие в поездке десять минут мы уже прослушали от Иришки все варианты стенаний насчёт ненавистной и, главное, совершенно бесполезной профессии. Вроде того, зачем вообще нужны Медики в этой игре, если проще умереть и через пятнадцать минут снова войти в игру уже без ран и увечий? Руководитель группы Кислый, что было для меня совсем уж странным, в целом поддержал мнение девушки. Когда твоя база совсем недалеко, как правило, истекающему кровью или искалеченному бойцу проще и эффективнее действительно умереть на поле боя и вскоре возродиться, вернувшись в сражение уже с полным запасом очков здоровья и с полными обоймами патронов. На Иришку, и без того сильно расстроенную своей профессией, слова командира подействовали крайне удручающе.