Обратный Отсчет 2 (СИ)

Михаил Гранд

Обратный Отсчет 2

Строфа (1)

     Глубокая осень подходила к концу. На улице стояло 18-тое ноября 2011-го года. Листья уже давно покинули ветви деревьев, остались лишь торчать вечные иголки на хвойных. Северный ветер навевал тоску и в скором времени обещал принести холода и снега. Близилась зима.

     В округе зависла умиротворенная тишина. Она была такой глубокой, что, казалось, в ней можно было утонуть. Не слышалось ни криков, ни ветра, ни шума дождя. Но все же спокойствие время от времени нарушалось грохотом и настойчивыми постукиваниями, доносящимися из дома родителей Габриэль.

     – Вот так-то лучше, – сказал Адольф Фольге, заключительными ударами утопив шляпки гвоздей в крышке гроба.

     – Да, – согласилась женщина. – Что гроб, что столик – и на том, и на этом можно есть, так ведь?

     – Конечно, можно, – ответил он. – Конечно…

     Дело было в том, что у родителей Габриэль поломался кухонный стол, за которым они завтракали, обедали и ужинали. А чтобы приобрести новый – материальных средств как всегда не хватало. Да у них, в принципе и не было денег. Они отказались вести обычную банальную жизнь и уже давненько как поселились в безымянной деревне, обитателями которой являлись одни из самых консервативных людей, называемые себя амишами. Поэтому-то мужчине и женщине пришлось вытянуть с кладовой два деревянных ящика, в которых в будущем они должны были быть похороненными. И смастерить с них новый стол, не хуже, чем старый.

     – Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила Фольга.

     – Как могу, – он пожал плечами.

     – Интересно, как там наша доченька, Габриэль? – задумчиво произнесла она.

     – Ох, – вздохнул Адольф.

     После слов жены мужчина мгновенно почувствовал приступ тошноты – верный спутник горя. К сожалению, за свои немалые годы он переживал такое не однократно.

     – Не знаю… не знаю. Надеюсь, с ней все хорошо!

     “И нам не придется мастерить для нее…” – подумал он, взглянув на гробы, тем самым завершив свою мысль.

     Женщина принялась укладывать скатерть на два заколоченных гроба, соединенных воедино.

     – Постой, надо отбить кресты – из-за выпуклостей посуда может опрокинуться.

     Адольфу казалось, что так правильней – сделать поверхность ровной и гладкой.

     – Ах, да. Ты прав. Я сейчас молоток принесу…

* * *

     Рассвет в Догробыче был теплым и светлым, но вот вдали, в десяти километрах от города, возле широкого шоссе, ведущего в другую страну и к другим людям, на скале Игла лучи солнца больше были похожи на клинки стальных острых мечей и ощущались, как что-то неприятное – холодное и серое. Это был рассвет, каким ему и положено быть в малообитаемых горных местностях.

     Габриэль не погибла. Да, она сделала большой шаг вперед – якобы последний шаг в своей жизни, а потом начала падать, устремившись навстречу новому бытию, но не навстречу асфальту или горной породы. Похоже, это был действительно шаг в совсем другую жизнь. Так что все получилось совсем иначе, нежели хотела девушка. А хотела она своей смерти.

     При падении Габриэль потеряла сознание – может, от страха, может по каким-то другим неизвестным причинам. Долго ей лететь не пришлось. Буквально после нескольких метров свободного полета она зацепилась за гибкую и прочную ветку дерева, а сейчас застряла на ней и просто висела, даже не осознавая этого. Лишь ветер легонько из стороны в сторону всколыхивал ее ноги.

     Небо обволакивали тучи. Минута шла за минутой, час за часом и небосвод становился все сумрачней, хоть и время шло от завтрака к середине дня – к обеду. А девушка все спала и ничего в этом мире пока ее не тревожило.

     Где-то внизу, в мрачных ущельях скалы Игла лужи воды затянуло ломким, как вафля, льдом. Сквозь облака выглянул бледно-желтый лик солнца и тут же куда-то пропал. Спустя секунду, на том месте появилась крошечная снежинка и начала опадать на землю, почти так же, как и Габриэль несколько часов тому назад, сбросившись с объекта туристических паломничеств. Но соприкосновение с твердой поверхностью не грозило снежинке летальным исходом – она итак уже была мертва.

     Снежинка упала на нос Габриэль. Наверное, он был холодный как камешек. Это потревожило девушку, и она проснулась. Ее пробуждение было внезапным, словно с мыслью о том, что что-то надо сделать. Будто еще со вчерашнего дня перед ней стояла какая-то задача. Не было никакого перехода от сна к действительности. Ее тело и сознание включились сразу и полностью, абсолютно цельно и ясно, готовые к действию. Но открывать глаза она почему-то не стала. Не считала нужным в данной конкретной ситуации, к тому же у нее жутко болела голова.

     “Боль, уходи! – подумала она. – Исчезни навсегда!” – но, несмотря на такое внушение, боль оставалась.

     Раньше, до трагической гибели Кении, боль жила в ней, как и во множестве других людей. Но после утраты любимого девушка сама начала жить внутри этой боли: боль для нее стала всем тем, что постоянно окружает человека – целым миром и временем. И ничего не было для нее более реальным в эти времена, чем призрачный и абсурдный мир боли.