Обратный отсчет

— Да, сгорела трехкомнатная квартира в Одинцове. И тоже трехкомнатная квартира в Измайлове. В ту же ночь. Почерк — один в один.

— Да, занимательно.

— Занимательно? Ха! Занимательно то, что все три квартиры принадлежали одной семье!

— То есть как это — одной семье?

— Все три квартиры принадлежали семье Кравченко. Измайловская и филевская были оформлены на Любовь Федоровну Кравченко. А прописана она была в Одинцове. Там же были прописаны ее младший брат, мать, отец и их внучка.

— Погодите, погодите… Вы говорите — «были»?

— Точно — были. Дело в том, что вся эта семейка после пожаров пропала без вести… Что это у вас с лицом?

— Да так… Эмм… Гхм-кхм… Какая жуткая история…

— Согласен. Поэтому Генпрокуратура ее и забрала, эту историю. И правильно — ну их к чертям, такие истории. Ну, теперь самое время поднять третий. Давайте за тех, кто не с нами…

* * *

Лиза с Костей не стали останавливаться на достигнутом и ждать, когда Иванов «пробьет» пожар на Осеннем бульваре. Спросили у того пожилого любителя живописи, кто и где сейчас выставляется, да и поехали кататься по вернисажам и галереям. За пару часов собрали кое-какие отрывочные сведения, а в Выхине повезло: напоролись на друга-покровителя Венички, баталиста Самуэля Лебедкина.

Лебедкин оказался неожиданно жестким и бдительным (видимо, специфика влияет — баталист все-таки!), сразу прицепился:

— Так… Ну и кто вы такие? Чего вам надо?

— Газета «Комсомольская правда», журналистское расследование, — не моргнув глазом, солидно заявил Костя.

— О как! А чего надо?

— Народ хочет знать, почему из жизни так рано уходят талантливые художники.

— Давно пора! Это вы правильно зашли — я вам такое расскажу!

На этом бдительность баталиста себя исчерпала: удостоверение спросить он не догадался, а сразу вывалил все, что знал по делу.

Оказывается, Веничка был вхож в будуар мадам Сенковской.

— Он что, был ее любовником?

— Да ну, каким любовником? Он у нас того… В общем, не по этой части. Скорее, он был ее подружкой… Мадам Сенковская на похоронах кричала «они его убили», «убили из-за меня», «это я виновата», бросалась на гроб со столовым ножом, хотела вскрыть. Хоронили в закрытом гробу — Веничка сильно обгорел, а Сенковская хотела всем показать, «что они сделали с моим цветочком».

— То есть она вела себя неадекватно?

— Ну, я бы не сказал, что она совсем уж сумасшедшая. Вела себя как обезумевшая от горя женщина, которая к тому же чувствует себя виноватой в смерти близкого человека…

Следствие по факту гибели вел следователь РОВД Багузян, а надзирала районная прокуратура. Дело было на контроле Союза художников, поэтому результаты расследования известны. Криминала в гибели не выявили, если попросту: напился, жег зачем-то картины и нечаянно спалил студию. Экспертиза показала, что сгоревший был смертельно пьян.

— Так вроде бы получается все правильно…

— Ничего тут правильного! Веничка пил только сухое вино и курил марихуану. А экспертиза показала, что накануне он высосал без малого литр водки! Он был очень спокойным, ласковым и тихим, верил в свой талант и бережно относился к своим картинам. Накануне кучу денег потратил на установку искусственного климата в студии, чтобы поддерживать режим термостата — берег холсты пуще глаза… В общем, несмотря ни на что, дело закрыто за отсутствием состава преступления.

— Да, бывают же халатные товарищи…

— Халатные?!! А вы в курсе, что потом стало с Багузяном и товарищем, который проводил пожарно-техническую экспертизу?

— Неужели убили?!

— Да как же, убьешь таких! Багузян сразу после этого уволился, купил квартиру в центре города и теперь работает в юридическом отделе «РОСГАЗа». А эксперт скоропостижно вышел на пенсию и в настоящий момент заведует одной из АЗС «РОСГАЗа», на МКАД…

— Это точные данные?

— Да уж куда точнее! Вот вам адреса: новой квартиры Багузяна и этой АЗС. Только вряд ли эти христопродавцы будут с вами разговаривать.

— Ничего, мы постараемся найти подход к этим людям…

* * *

С Трофимовым получился полный провал. Нет, в формально-бюрократическом плане все прошло без сучка и задоринки: «думского» товарища беспрепятственно допустили в здание, специально для него следователь прервал допрос, выделил полчаса…

Провал был сугубо оперативного порядка. Когда Иванов вошел в кабинет и увидел Трофимова, он сразу вспомнил, что они пересекались по работе в Объединенной группировке — «важняк» был там три месяца в командировке. Фамилия-то распространенная, не дружили — даже за столом не сиживали, а пересекаться по работе приходилось с таким количеством товарищей из разных ведомств, что всех сразу и не припомнишь.

Но не это главное. Просто такой информационный бум получился, что голова кругом шла… А в принципе следовало помнить, куда собрался наведаться. Это ведь не райотдел, тут сидят хлопцы куда как более информированные!

— А! Коррупция пожаловала! Никак, арестовывать?!

В общем, вы поняли: Трофимов прекрасно знал, кто такой Иванов и чем он занимается.

— Добрый день, Игорь Викторович. А я еду и думаю — не тот ли это Трофимов, с которым в группировке работали…