Обратный отсчет

У меня никак не получается придумать, какое злодейство мог совершить Сенковский, чтобы довести до такого радикального состояния самого близкого для него в мире человека. Вернее, придумать можно все, что угодно, — фантазии у меня хватает: например, он сжег из огнемета роддом в пригороде Луизианы, и тонкая и чуткая супруга за это душевно восстала против него. Или так: они летели на курорт, самолет потерпел крушение, выжили только он, она и пара монашек из ордена святого Бенедикта. У них не было провианта, он поджарил монашек на костре и съел. А, да: тут же имеет место раскаяние за двоих, как бы соучастие. Ну, пусть будет так: он пригласил ее на романтический ужин, накормил до отвала шашлыком, а потом, резвясь и подмигивая, сообщил: шашлычок-то, дорогая, того… Гы-гы-гы… А в первом случае попросил привезти к роддому обернутый в подарочную упаковку пакет, сказав, что это презент новорожденным. А впоследствии оказалось, что это никакой не презент, а всего лишь ранцевый огнемет.

Версии, как видите, очень неплохие… Но гармонично вписать все это в респектабельный профиль Льва Карловича не получается никак — хоть стреляйся.

Мы тут за короткое время «подняли» про него все, что только можно. Знаете, есть старый испытанный метод формирования для себя эвентуального образа персоны, свободный доступ к которой закрыт напрочь. Собрать в кучу все имеющиеся в наличии сплетни и слухи, разложить по категориям и все их тщательно проанализировать. Если сплетен и слухов много (как раз наш случай — за три дня столько всего откопали, жуть!), обязательно будут систематические повторы каких-либо характерных черт. Пример: Вася невелик ростом и любит поесть. Он может быть добрым и злым, сочинять дрянные стишки и воровать со склада сгущ, и об этом никто, кроме нас, никогда не узнает. Но все, кто его знает «издали», уверенно скажут: мелкий и пожрать мастер!

Про Сенковского в этом плане можно было сказать одно: «мистер Респектабельность». Или даже так: абсолютный чемпион России и СНГ по респектабельности. Уже одно лишь происхождение говорит само за себя: из семьи бедной интеллигенции высшей пробы (которая умрет с голоду, но не поднимет гривенник с земли, потому что люди могут плохо подумать!). Впрочем, происхождением в наше время никого не удивишь, люди ведь в первую очередь судят о человеке по делам его насущным. И судят всегда отнюдь не беспристрастно, а местами и вообще предвзято до упора. Ради эксперимента попробуйте пособирать «народную информацию» про наших олигархов: уверяю вас, столько не подтвержденной никем «клубнички» (или «чернухи» — это уж как хотите) обнаружите, что все волосы встают дыбом и долго потом не опускаются.

Так вот, при всей разноречивости слухов и сплетен… никто ни разу не упрекнул Сенковского в каком-либо поступке, который мог бы бросить тень на его реноме!

Западные «товарищи», кстати, которых можно смело считать лучшим детектором нечистоплотности наших «больших людей», безоговорочно и в один голос отдают Сенковскому лавровый венок за первое место среди «наших» по чистоте и порядочности. Звучит это примерно так: если уж кому и верить из русских, так это Сенковскому. С ним можно смело заниматься любыми делами, без всякого риска для своей репутации.

Может быть, как раз благодаря этому он и достиг таких невиданных высот, что другим «большим» даже и не снились…

Я чего тут рассыпаюсь по поводу благопристойности нашего главного фигуранта: хочу, чтобы понятно было, как мне непросто разместить в его образном пространстве какое-нибудь жуткое злодеяние.

Это ведь примерно то же самое, как Вася Крюков во фраке и в лакированных туфельках на званом обеде у английской королевы. Представляете себе такую картинку?! «…Чего это вы ножками сучите, молодой человек? — Да так, ваше величество… Хочу выйти, чтобы уладить проблемы своего лучшего друга, с которым я надеюсь познакомить вас поближе сегодня вечером…»

Короче, подогнать под Сенковского что-либо из ряда вон криминальное, равно как и просто какую-нибудь заурядную «бытовуху», было до того трудно, что опускались руки.

И ладно бы, если это была бы только моя личная проблема. Но мы до сих пор работали втемную, а нам нужна хотя бы какая-нибудь захудалая, но более-менее реальная версия. Трудиться было бы не в пример легче и проще. Сказал бы я, допустим, Иванову: судя по всем параметрам, Сенковский заставил супругу вытравить плод и собственноручно закопал его где-нибудь на огороде. Теперь она терзается, винит себя и его, и все такое прочее, как у классика. Тогда можно было бы работать предметно: искать огород, плод, зловещую лопату и все прочие сопутствующие аксессуары злодеяния.

А так у нас ничего нет, кроме великого любопытства: и чего же такого у них там могло случиться?! Совсем как в каком-нибудь классическом детективе: есть труп и куча знати, ловкий Эркюль ходит вокруг и, подкручивая усики, всех подряд интригует — вот ужо я вам подам к ужину преступника!