Обратный отсчет

– Ты настоящий плантатор! Ладно, тебя послушать, так я тут только мешаю. Мне уехать?

– Еще чего. – Она снова прилипла к окну. – Ты мне нужен, тут же глаз да глаз… Знаешь что, иди во двор и садись на то бревно. Если они откопают что-нибудь интересное – ты этого не пропустишь.

– Отлично! – иронически заметил он. – Отмороженные почки гарантированы. А что будешь делать ты?

– Вот это! – она постучала пальцем по стеклу. – Полюбуйся, какие люди!

Дима тоже подошел к окну и увидел Елену Ивановну, ведущую под руку их вчерашнюю новую знакомую. Старуха висла на ее локте, еле перебирая ногами, и по сравнению с вчерашним днем выглядела полной развалиной. За нею робко следовали собаки – они то приближались, то отскакивали, демонстрируя полную неуравновешенность характеров.

– Вот они, красавицы! – прошептала Марфа. На стекло легло легкое облачко от ее дыхания. – Ставь чайник. Выполним долг гостеприимства и выставим их отсюда. Информации у нас довольно, Бельского не вернуть, они обе нам ни к чему. Здравствуйте! Как раз о вас думала!

Последние слова адресовались уже Анне Андреевне, с трудом переступившей порог. Старуха разохалась, любопытно поводя подслеповатыми белесыми глазами из-под козырька низко надвинутой кепки. Жажда посплетничать так и сияла на ее морщинистом желтушном лице.

– Я как знала, как знала! – запричитала она, усаживаясь на предложенный табурет. – Еще вчера подумала – долго ему не прожить… Так-то, Леночка…

Выходит, ты к нему на похороны приехала… Сердцем почуяла…

Елена Ивановна без особой симпатии покосилась на старуху. Та, не заметив ее взгляда, продолжала:

– Иду это я утром на рынок, глянь – навстречу женщина, и как будто знакомая… Кто, думаю? Леночка! – В ее надтреснутом голосе зазвучало неподдельное умиление. Старухе явно было приятно вспомнить прошлые деньки. – Кто бы думал? Я и узнала с трудом. Не молодеем, что поделаешь – не молодеем!

– А вот ты, теть Ань, какая была, такая осталась, – бросила та, доставая из сумки сигареты и закуривая. – Значит, сто лет проживешь – такая примета. Кто рано состарился – того смерть не берет.

Старуху явно покоробил такой бесцеремонный комплимент, и она брюзгливо поджала губы. Марфа, воспользовавшись паузой, поднесла гостье кофе. Елена Ивановна жестом отказалась от своей чашки и, порывшись в своей объемистой сумке, выставила на стол бутылку перцовой настойки:

– Заранее поминать не годится, ну да что… Просто выпьем.

– Заранее? – обернулась Марфа, уже искавшая в шкафчике рюмки.

– Жив еще, несчастный. – Елена Ивановна с хрустом свинтила жестяную крышку с горлышка бутылки. – Без сознания, в реанимации. Умрет, конечно.

– Господи помилуй. – Старуха с большим интересом уставилась на бутылку. – Конечно, умрет – кто его выхаживать-то будет? Еще занимаются им, гляди… Наверное, из-за денег? Услышали, что дом продал, вот и…

– Вряд ли, – отмахнулась Елена Ивановна, отбирая стопки у изумленной Марфы. – Его сестрица денег не даст. Ей же выгодно, чтобы Гриша умер. Наследница! Теть Аня, ты выпьешь?

– А немножко, – покладисто согласилась та. – Марфинька, Дима, а вы что же?

– Не хочется. – Марфа снова спрятала голову в недрах шкафчика, и голос ее звучал глухо. – Не знаю, найду ли что-нибудь на закуску… Значит, он еще жив?

– Жив. – Елена Ивановна опрокинула стопку перцовки и прикрыла глаза, переводя дыхание. – Чтоб никому так не быть живу… Говорят – желудочное кровотечение, чем-то траванулся… Даже не бредит, не блюет, в интенсивной терапии лежит.

– А когда я видел его, он был совсем как мертвый, – пробормотал Дима, глядя на разрумянившихся от перцовки гостий.

– Там тоже так думали, а потом кто-то из врачей обнаружил, что сердце бьется, – пояснила Елена Ивановна. – Даже не знаю – может, лучше было сразу отмучиться… Жить все равно не будет.

– Что ж он пил? – участливо спросила старуха. – Вчера, с нами – вроде ничего такого… Тот коньяк у меня цел, остаточки… Хотела перед сном еще выпить, старая грешница, да устала, передумала.

– Наверное, коньяк у вас заберут на экспертизу. – Марфа выставила на стол сухарики и полупустую пачку печенья. – Вот, больше ничего нет.

И пока старуха кокетливо отказывалась от угощения, а Елена Ивановна выпивала очередную рюмку, молодые люди обменялись тоскливыми взглядами. Мечтая избавиться от гостей, они никак не рассчитывали на то, что те устроят поминки. Выгонять их не решалась даже Марфа, далекая от соблюдения условностей. А гостьи, разойдясь, совершенно перестали обращать внимание на хозяев. Они ударились в воспоминания и теперь говорили наперебой.

– Если нет денег – в больницу лучше не попадать, – рассуждала Анна Андреевна. – Никто с тобой возиться не будет. Я тебе говорю – Гришку откачивают, потому что он дом продал. Надеются, что сестра за это заплатит! Посмотрю я, как она раскошелится! Не таковская!

– Давно было ясно, чем он кончит. – Елена Ивановна снова наполняла стопки, ее речь стала заметно развязнее, глаза хмельно блестели. – Господи, когда же мы с Людкой уехали отсюда? Шестнадцать лет назад… Я же совсем молодая была… Вернулась старухой!

– И ни разу не приезжала?