Обратный отсчет

– А чем тут хвастаться? Выпил рюмочку, выпил другую… – передразнила Марфа старуху соседку. – Пьянствовали, дрались, скандалили – такое вспоминать неохота. Представляю, как они с матерью рвались в Москву из своего барака! Начали новую жизнь…

– Да, но эта история с Бельским… Ты веришь?

– Черт, а почему нет? – Марфа оглянулась на рабочих, копавших уже пятую яму, и понизила голос: – Бельский вполне мог быть ее отцом. Может, они даже похожи, только по его опухшей физиономии уже ничего не поймешь. Все пьяницы на одно лицо. Людка могла и не знать этого или могла скрывать… Тоже похвалиться нечем, такой папа! Спрашивается – зачем ему детская фотография соседской девчонки?

– А где фотография?

– Кажется, твоя мать забрала.

– Зачем она ей? – удивился Дима. – Откуда такая сентиментальность? Они расстались вовсе не друзьями…

– Не знаю. Может, она считала Люду снохой? – Марфа слегка усмехнулась – нервно и грустно, отвела взгляд. – Нужно найти Бельского.

– Ты хочешь расспросить его о Люде или о кладе?

– Посмотрим, захочет ли он вообще о чем-то говорить. – Женщина взглянула на часы. – Ты говорил, что знаешь, где он живет? Кажется, у сестры? Найди его как можно скорее!

– Ты думаешь, он что-то знает о Люде? – У Димы неприятно похолодело в желудке. – Знает и молчит?

– Да иди же! – шепотом прикрикнула она, и ее зеленые глаза мгновенно выцвели от злости. – Не могу же я сама все делать! Ты видишь – они копают седьмую яму! Зови его к нам под любым предлогом! Трезвого, пьяного – мне все равно!

Дима махнул рукой и почти выбежал в переулок.

* * *

– Опять вы? – Высокая худая женщина, сестра Бельского, сразу узнала гостя и на этот раз не стала прикрывать перед ним дверь. – Повезло вам, он дома. Да зайдите же!

– Лучше бы он вышел, – предложил Дима, но та настояла на своем и чуть не силком затащила гостя в кухню. Сегодня она была пьяна по-настоящему – не так, как в прошлый раз. Натюрморт на кухонном столе также свидетельствовал о том, что майские праздники в этом доме отмечались дружно и упорно. На праздничной скатерти, испачканной и залитой вином, элегантно располагались тарелки с винегретом и нарезанной докторской колбасой, остатками маринованной корюшки и огрызками черного хлеба. Из выпивки была в наличии только полупустая бутылка молдавского красного вина, зато под окном располагалась целая батарея пустых разнокалиберных бутылок – водочных и пивных. Там же, под окном, устроился на табуретке и Бельский. Он курил и вертел в руках мобильный телефон. Увидев сестру, мужчина немедленно окрысился на нее, явно продолжая начатый спор:

– Вот что они сделали, а? Что твои гады сделали, я спрашиваю? Я для того телефон купил, чтобы они его на улицу таскали?! Я для того такие деньги выложил, чтобы они там с ним носились и стукали об чё попало?!

– Да успокойся уже! – Женщина немного прибрала на столе, предложила гостю табуретку. – Гриш, это к тебе. Узнаешь?

Бельский хмуро взглянул на Диму и тут же полез в карман:

– Я, это, извините… Сто рублей – вот.

Его речь отличалась отрывистостью и четкостью. Дима взял деньги и растерянно поблагодарил. Женщина, наблюдавшая эту сцену, покачала головой:

– Стыдобушка! Такие деньги получил за дом, а сторублевки стреляешь! Ты у меня попросить не мог, нет?

Тебе к чужим надо идти? Тебе опять надо, чтобы над нами все соседи смеялись? По-человечески не можешь?

– Ты очень можешь! – беззлобно прикрикнул на сестру Бельский. – Может, я не хотел у тебя просить. И чего я вообще должен свои деньги просить! Дом был мой!

Женщина беспомощно развела руками и повернулась к гостю, апеллируя к его мнению:

– Вот, посмотрите, пожалуйста! Так мы живем! Я же у него деньги, которые он за дом получил, отобрала и в банке в ячейку положила, так он теперь злится! Что я – не права?

– Ну почему, – осторожно высказался Дима. – Держать такую сумму дома не стоит.

– А что я говорила? – Женщина торжествующе обернулась к брату. – И пусть мы за ячейку платим, пусть, зато ты не упьешься до смерти и нас из-за этих денег не зарежут. Господи, да я покоя не знаю с тех пор, как он дом продал! Не было у нас денег, и не надо бы, но вот ребенка нужно подлечить и вообще… Так жить нельзя! Видали бы вы наши условия!

– Да тебе все не так! – раздраженно бросил Бельский. – Сама ребенка заморила, теперь на всех углах плачешься. Ты деньги получила? Ты на них уселась? Ну и сиди! Дай чистые стаканы!

Он разлил остатки вина и протянул стакан Диме:

– Давайте обмоем сделку. Тогда как-то не вышло. У вас настроения не было, что ли? Мне так показалось.

– Да, мы торопились.

– Ну, чтоб вам там жилось лучше, чем мне. – Бельский в несколько глотков выпил вино, Дима чуть пригубил. Во рту остался приторно-терпкий вкус. Хозяин не стал его принуждать пить до дна, и это ему понравилось. Зато вовсе не нравилось то, что сестра Бельского оставалась здесь же, на кухне, и, казалось, не ощущала себя лишней.

– Строитесь уже? – поинтересовался Григорий Павлович, отыскивая на столе подходящую закуску. Наконец выбрал крекер. – Вчера проходил по переулку, видел вашу подружку, она что-то мерила. Деловая!