Обратный отсчет

Впрочем, хоронить было нечего — на месте подрыва «Мальвины» обнаружили большое количество человеческих останков, но идентифицировать их не удалось. Тогда Дыня решил действовать «по-военному». Сверились с медицинской книжкой покойного, весившего при жизни семьдесят пять килограммов, собрали человеческие кости с окраины кишлака в полиэтиленовый мешок, добавили кое-что из имущества, принадлежавшего бедняге — союзную форму, каску, полевую сумку, — и уложили в гроб. Когда набралось семьдесят пять кило, цинк запаяли и отправили на Родину — в райцентр Фершампенуаз в Челябинской области, получивший название еще в 1814 году в честь подвигов уральских казаков во Франции. А там старший прапорщик Пшеничко, он же Корн, сопровождавший гроб на Урал, чистосердечно поведал родным Стингера, что Анатолий погиб в рукопашной схватке…

Остальные бойцы получили награды в полном соответствии с наградными листами. И только капитан Петренко так и не дождался своей второй степени «За службу Родине» — неизвестный клерк где-то в Москве решил, что, поскольку нет прецедента награждения этим орденом офицеров ниже полковника по званию, то для молодого капитана это будет чересчур. Так что пришлось Хантеру без всякого энтузиазма принимать такую же, как у Дыни, Красную Звезду.

Худайбердыеву и Ваганову награды вручали в Белокаменной, а Тайфун вскоре покинул Афганистан и отправился в родной Прикарпатский военный округ. За день до отлета его догнала вторая по счету Красная Звезда. С заменившим его офицером капитан Петренко не нашел общего языка, а скорее всего, даже и не пытался искать…

Галя прибыла «на юга» лишь месяц спустя. Вернуть прежнюю форму ей так и не удалось — ее буквально шатало ветром. Полковник Худайбердыев исполнил свое обещание, и Гале торжественно вручили орден Дружбы народов, хотя Александр при этом не заметил на бледном лице любимой особого воодушевления.

Их супружеская жизнь также никак не налаживалась — после болезней и нервных потрясений у Гали начались серьезные проблемы «в женской сфере», и Хантер оказался «отлученным от белого тела». Вынужденное воздержание он переносил мужественно, хотя с его темпераментом это было равносильно подвигам древних аскетов, специализировавшихся на умерщвлении плоти.

Вместе с тем постоянное неважное самочувствие Гали привело к множеству конфликтов с госпитальным начальством. Афродита нужна была руководству такой, какой была еще совсем недавно — проворной, неутомимой, выносливой, веселой и сообразительной. Хантер поругался раз-другой с ее «вождями» и наконец решил серьезно поговорить с любимой.

— О рахат-лукум моего сердца! — привычно начал он, устраиваясь рядом с нею поздним вечером. — Хочешь знать мое мнение?

Галя кивнула.

— Я считаю, что тебе надо расторгнуть контракт с военно-медицинским ведомством по поводу службы в Афганистане и вернуться домой, в Самару-городок. Для этого существуют самые веские причины.

— Ты говоришь так, потому что я никуда не гожусь в постели? — На глазах Афродиты выступили слезы. — А как только я уеду, мое место сразу займет какая-нибудь Эсма? Думаешь, я не вижу, какими глазами она на тебя смотрит! — Сейчас в ней говорила только слепая ревность.

— Любовь моя. — Хантер ласково поцеловал женщину. — Твое место в моем сердце не сможет занять никто и никогда. Тем более что, как только ты уедешь, я покину госпиталь и вернусь в бригаду. Мне волей-неволей придется это сделать, потому что с твоим начальством я окончательно испортил отношения. Поверь, сейчас твое здоровье важнее всего остального. А в Куйбышев я приеду немедленно, как только нас выведут в Союз…

— Знаю я тебя! — сквозь слезы улыбнулась Галя. — Загуляешь где-нибудь на Кушке или рванешь к своей Ядвиге… Давай сделаем так. — Судя по голосу подруги, она уже давно над этим размышляла. — Я действительно вернусь домой, потому что чувствую — эта работа для такой, какой я стала сейчас, не по плечу. А ты, голубчик, как только соберешься в Союз, пошли мне весточку. Ты это умеешь — не забыл, как вытащил меня в Ташкент? А я тем временем поеду не в Куйбышев, а к своей бабе Гале (меня и назвали в ее честь) в село Богоявленское на Волге, под Жигулями. Она у меня знахарка, врачует травами, но знает и старинные наговоры, и тайные молитвы. Есть у нее и дойная коза, и русская печь. Всю жизнь прожила баба Галя вдовой — мужа ее, моего деда, расстреляли в тридцать седьмом. На нее все мои надежды: думаю, что за те месяцы, что остались до окончания войны, она сумеет поставить меня на ноги…

Санино воображение тем временем рисовало образ доброй колдуньи — такой же мудрой и лукавой, как его дед-характерник.

— А как только ты известишь меня о дате и месте пересечения границы, — воодушевилась Афродита, — я обещаю тебя встретить прямо там и буду твоей… твоей наградой за все, мой Шекор-туран! Как тебе такой вариант?

— Просто фантастический! — Хантер откровенно радовался, что удалось уговорить возлюбленную покинуть недружественную и опасную страну. — Особенно финал, в котором ты обещаешь стать моей наградой.