Обратный отсчет

— Он такой! Представляете — вчера до полусмерти напугал всю операционную бригаду. Когда обезболивающее перестало действовать, порвал резиновые жгуты в палец толщиной, как тряпичные!.. А я вот о чем хотела вас попросить, Игорь Васильевич: вы тут не особенно засиживайтесь. Сейчас к нашему Царевичу врачи-специалисты потянутся, а за ними может и кое-какое начальство притащиться.

— Ясно-понятно, Галочка. У нас разговор короткий!

Едва за девушкой затворилась тяжелая дубовая дверь «генеральской», Костяная Нога с улыбкой повернулся к болящему:

— Повезло тебе, старлей. Какая девушка! Смотри, не опозорь звание десантника…

— Легко сказать, — покачал головой Хантер, — когда на руках ни денег, ни документов… даже трусов собственных нет. Одни госпитальные рямки да костыли…

— А вот этому горю, — успокоил Прораб, — помочь как раз легко…

— Это каким же образом? — удивился Хантер. — Вы чего, мужики, надумали?

— А ничего особенного, — встрял Бриллиантовая Рука, — мы тут скинулись и собрали для тебя стольничек.

— Спасибо, мужики… — растерялся Александр. — За мной не заржавеет. Как только получу довольствие, сразу же — «почтовым голубем, телеграфным проводом»!

— Кто б сомневался, — деловито проговорил Костяная Нога, вручая старшему лейтенанту деньги и листки с явками-паролями-адресами «сокамерников». — А трусы, майку, носки и мыльно-рыльные принадлежности мы тебе уже купили. Алексей, — обратился он к Прорабу, — ну-ка, вручи пакет старшему лейтенанту!

Вся компания «изгнанников» поднялась и потянулась к выходу.

— Да, чуть не забыл… — спохватился уже у дверей вертолетчик. — Я там, Александр Николаевич, сунул в твой холодильник флягу «шпаги» и всякую домашнюю снедь. Бабы наши, понимаешь, натащили, а тут — экстренная выписка!..

— Спасибо, мужики. — Хантер растрогался едва ль не до слез. — Не знаю, как вас и благодарить…

— На том свете угольками! — усмехнулся Костяная Нога.

Обнялись на прощание. А когда черед дошел до боевого вертолетчика, тот, подмигнув, наклонился к Сашкиному уху и шепнул:

— Как только выпишешься, Царевич, — жду в гости. И не одного тебя, а с Галиной. Думаю, все у вас сладится, — он лукаво окинул взглядом «генеральские» хоромы, — к тому же и жилищные условия располагают. Ну, будь здоров, десантник!

Как только дверь захлопнулась, началось паломничество госпитальных специалистов. Каждый пытался выяснить, нет ли у раненого жалоб по его профилю, но болящий всем повторял одно и то же: все идет нормально, нога заживает, болей нет, чувствую себя хорошо.

Потом на некоторое время его оставили в покое — но не надолго. Минут через двадцать появился неизвестный субъект неопределенного возраста в роговых очках. Из-под госпитального халата выглядывали офицерские брюки с голубым кантом, а на ногах пришельца болтались солдатские кожаные тапки и носки зеленого цвета.

На вид ему можно было дать и тридцать, и сорок пять, глаза субъекта шустро бегали за толстыми стеклами очков, ни на чем не останавливаясь, а пальцы нервно и безостановочно барабанили по черной кожаной папке, которую он, усевшись, положил на колени.

— Поспелов Геннадий Ефимович, майор медицинской службы, — представился он. — Я ведущий психиатр данного окружного военного госпиталя, и моя задача — убедиться, что вы находитесь в оптимальном психологическом состоянии, поскольку вам предстоит беседа с членом военного совета округа генерал-лейтенантом Полетаевым. В каком качестве я вас больше устраиваю: как невропатолог или как психиатр?

Вопрос звучал совершенно по-идиотски. Хантер тут же про себя окрестил странного субъекта «Психом».

— Ни в каком не устраиваете, — буркнул он. — Я на прием к ЧВС не записывался, да и ни в каком обследовании не нуждаюсь.

— Подполковник медслужбы Прошкин мне уже сообщил, — закивал Псих, совершенно не реагируя на смысл услышанных слов, — о шантажно-демонстративной линии вашего поведения. К тому же ваш основной диагноз с точки зрения военно-психиатрической практики оставляет возможности для различных девиаций. Поэтому вам придется ответить на несколько моих вопросов.

— Валяйте, — уныло согласился Хантер, откидываясь на подушки. От трескучей болтовни Психа сразу разболелась голова. — Что бы вы хотели знать?

— Значит так. Осел, точнее, два осла, — Псих придвинулся, теперь его очки поблескивали прямо перед Сашкиным носом, — вошли в горную реку. Один был навьючен сахарным песком, второй — хлопком. Скажите, больной, какому из них будет труднее нести свой груз после того, как оба выйдут на сушу?

— А кто из них ишак, а кто ишачка? — Хантер привычно переключил тумблер в «положение Д».

— Разве это имеет какое-то значение? — Псих не принял игры, но вместе с тем оживился и стал что-то записывать в толстый гроссбух, извлеченный из папки. На его лице читалось удовлетворение — похоже, он уже зачислил Петренко в свою «клиентуру».