Обратный отсчет

– Потрошителей двадцать пять… тридцать… Тридцать пять! Есть оружие, часть в противогазах, часть в респираторах, замотаны в плащи и какие-то рубища. Почему их здесь так много, а, Тень? – палец бойца гладит спусковой крючок.

– Не отвлекай меня! – шиплю Рентгену, мысленно прикидывая количество выстрелов.

Я бы и сам хотел знать, откуда здесь взялось столько уродов. Не похоже на них. Даже в случае охоты они такими большими группами не передвигаются. Что-то намечается…

Ветер доносит отчаянный крик Шестого. А вслед ему несутся гортанные крики, в которых с трудом угадываются осмысленные слова.

– Смотри, нюхачи! – Рентген вытягивает руку, тыча пальцем в сторону небольших существ с непропорционально длинными конечностями.

Помню, как однажды отряд Митяя грохнул такого и приволок в Убежище к Хирургу. Мы смогли рассмотреть тварь, чем-то напоминающую гигантского паука на четырех лапах, во всех подробностях.

Мы тогда еще спорили, из чего могло получиться такое существо, но так и не пришли к единому мнению. Разум отказывался верить, что такое могло вырасти, например, из ребенка…

Глубоко посаженные глаза-бусины. Вывернутые суставами назад конечности, похожие на человеческие руки с тремя когтистыми пальцами. Сплюснутые безволосые головы, тонкая линия рта, усеянная острыми иглами зубов и огромный провал вместо носа, закрытый подвижной перепонкой. Отсюда и название – нюхачи.

По опыту знаю: достаточно кровоточащей раны или запаха гниения, как жди их – стервятников радиоактивного Подмосковья…

Ведомые на длинных поводках, трое нюхачей тянут каннибалов точно к Шестому. Потрошители его окружают, наставляют на него оружие, тихо переговариваются между собой, но близко не подходят, явно кого-то ждут. Внезапно нюхачи одновременно привстают, поворачивая головы в нашу сторону.

«Черт, неужели нас чуют? – я обливаюсь потом. – Хотя нет, бред. «Аромат», источаемый Шестым, должен затмить все запахи в округе».

– Тень! – зовет меня Лешка. – Они могут знать, что мы здесь?

– Откуда! Нас не видно, не слышно, а запах дизтоплива наш перебивает. А вот где Расчленитель? Пришел ли он? Или вся наша операция сведется к бою с обычными потрошителями?

Эти вопросы волнуют меня больше всего. Вожу прицелом по толпе.

– Смотри! Вот он! – Рентген едва не вскакивает.

– Где? – оживляюсь я, и тут замечаю, что картинка, задрожав в окуляре, быстро мутнеет. Пережег я себя. Слишком долго «зрение» держал.

– Да вот же он! Гляди на десять метров левее! – Лешка поворачивает ко мне голову, всматривается. – Что, все, отруб схватил?

Я нехотя киваю.

– Дай мне минуту, восстановлюсь.

– Заметано, – Рентген возвращается к наблюдению.

– Ты на правую руку смотри! – напоминаю я ему.

– Да знаю! – дергается Лешка. – Не у каждого на месте предплечья полотно пилы присобачено.

Он вглядывается во мрак. Через несколько секунд раздается шепот:

– Тень! Подтверждаю опознание цели, – голос Рентгена заметно дрожит. – Это Расчленитель!

Я, несколько раз глубоко вдохнув и послав страшную головную боль к такой-то матери, снова приникаю к наглазнику прицела. Пусть и смутно, но вижу, как среди толпы потрошителей, словно рассекая каннибалов на две группы, движется широкоплечая фигура, замотанная в какую-то непонятную одежду. Лицо закрыто респиратором с двумя фильтрами и маской с панорамным остеклением.

Расчленитель, уверенно ступая по снегу, направляется к Шестому. Беру его на прицел, но каннибал, будто что-то почуяв, склоняется над мародером, прячась за спинами соплеменников.

«Время! – мысленно ору я себе. – Время идет! Сейчас он снимет с него противогаз, поймет, что это не баба, и понеслась душа в рай… А цель прикрыта со всех сторон. Если и стрелять, то только в голову, но на таком расстоянии и при боковом ветре есть шанс промахнуться, а второй возможности может и не представиться. Хотя…»

Наблюдаю за раскачивающимися проводами линий электропередач. Мозг привычно высчитывает необходимые величины: расстояние, деривация пули, температура воздуха, угол возвышения. Мои размышления прерывает шепот Рентгена:

– Они содрали с него противогаз! – с волнением говорит он. – Смотрят на него! Окружают, мне его не видно!

В этот момент ветер приносит надрывный человеческий крик, от которого я вздрагиваю. Кажется, что нескончаемый вопль Шестого, минуя все преграды, долбит прямо в мозг.

«Что они с ним делают? – меня лихорадит. – Ведь под действием той бодяги, что я ему впрыснул, Шестой должен был превратиться в бесчувственную куклу и уснуть. А это больше похоже на вивисекцию».

Надрывный крик становится все громче.

«Что за!.. Неужели в человеческих легких столько воздуха?! – мысли лихорадочно скачут у меня в голове. Пока одна из них не полыхает догадкой: – А если обезболивающее не сработало?! Или… – чувствую, как по жилам вместо крови течет ледяное крошево, – …не должно было сработать?!»

– Заткнись! Заткнись! – стонет рядом Рентген. – Господи! Умоляю, пусть он заткнется!

Пытаюсь поймать в прицел Шестого. Его почти не видно за туловищами каннибалов.

«Хрен с ним, с заданием! Только бы избавить его от страданий!»