Образ человека как основа искусства врачевания - Том I. Анатомия и физиология

Эта точка зрения благодаря физиологическим исследованиям последнего времени переживает определенное возрождение в более материальной форме. Обусловленность чувственного восприятия органами чувств снова выступает на передний план. Слова Лотца: «Без глаза, воспринимающего свет, и без уха, воспринимающего звук, весь мир был бы темен и нем. В нем также не могло бы быть света и звука, как не может быть зубной боли без воспринимающего боль зубного нерва,» — являются сокращенной формулировкой воззрения об отношении чувственного восприятия к объективному миру, господствующего сегодня в лекционных залах и в школе, в церкви и в доме крестьянина.

Сегодня каждый уверен, что он окружен эфирными волнами различной длины. Наши глаза из огромного спектра от километровой длины радиоволн до бесконечно малых длин рентгеновского излучения воспринимают только узкий диапазон волн, соответствующих видимому свету от 800 до 390 нм. Поэтому современный человек смотрит почти презрительно на свой глаз: диапазон волн его радиоаппаратуры больше, чем у этого органа.

Так из критического идеализма развился «физический скептицизм». Чувства представляются как более или менее «случайные ощущения», и тот вид, в каком предстает перед нами «мир », является закономерным результатом этих случайных чувств.

Следствием такого воззрения является то, что мы пытаемся физически данные нам границы познания преодолеть физическими средствами. Новые инструменты должны расширить область чувственного восприятия; к микроскопу добавляется электронный микроскоп, а к подзорной трубе супертелескоп.

Хотя это развитие и было неизбежным, и оно обогатило человечество, но одновременно оно его и обеднило[41]. Ибо чем больше инструментов человек ставил себе на службу, тем больше он терял способность постигать мир всеми своими чувствами как целое и самому переживать себя в единстве с миром. Было отдано предпочтение отдельным чувствам, в особенности зрению, в меньшей степени слуху, и их сообщения рассматривались как единственно важные. Но при этом не заметили, что таким образом облик мира должен стать односторонним и тем самым искаженным и неверным.

Еще более радикальным было, когда стали рассматривать функции органов чувств как чисто физические, и поэтому сообщаемые органами восприятия качества (например, цвет) как их приложения или преобразования посредством «души». Физиология и психология целиком влачатся на буксире у физики, которая признает в мире только чисто физические процессы, что сегодня почти повсеместно считается само собой разумеющимся.

Опасность искажения мирового облика вследствие все более одностороннего предпочтения зрения и созданных для глаза инструментов чувствовал Гете, и в этом лежала основа его отвращения к очкам и подзорным трубам. Прежде всего, он сознавал, что вследствие предпочтения одного органа чувств и переоснащения его инструментами другие органы чувств воспринимают слишком мало. Да, он был уверен, что человек при этом теряет не только то, что природа открывает ему через известные органы чувств, но в первую очередь то, что она говорит, «обращаясь к другим чувствам, к известным, непризнанным и неизвестным чувствам», ибо он знал, как она беседует «сама с собой и с нами посредством тысячи явлений. Внимательному взору она нигде не предстает мертвой или немой». Эти слова Гете должны дать нам верное направление для последующих попыток осознать всю совокупность человеческих чувств, в особенности непризнанных и неизвестных, которые Рудольф Штейнер[42] сделал доступными нашему пониманию.

Вообще Рудольф Штейнер называет двенадцать различных чувств, что вначале может подействовать шокирующе, однако непредвзятое наблюдение действительно приводит к такой классификации, которую мы вкратце охарактеризуем.

Было бы соблазнительной и важной задачей рассмотреть здесь богатый фактический материал, наработанный современной физиологией чувств. Однако это далеко бы выходило за рамки данной книги. Приводя здесь отдельные примеры, мы вовсе не стремились к полноте, но хотели только наметить основные направляющие линии, плодотворность которых может доказать только более полное рассмотрение. Далее, невозможно подробно рассматривать анатомические и физиологические детали; определяющим для изложения является вопрос: какова роль отдельных чувств в построении Я-сознания и нашего знания о мире.

Пусть врач не возражает, что такие рассуждения не имеют для него никакой ценности, и что он хотел бы что-нибудь услышать о диагностике и терапии. Ибо именно диагностика сегодня сильно технизирована и, без сомнения, интуитивная способность врача в этом отношении частично подавлена. Если он хочет восстановить ее, не соскальзывая в атавизмы, то он должен считаться с областью чувств. Быть может, даже некоторые вещи, которые до этого казались принадлежащими области «сверхъестественных способностей», представятся теперь как нечто совершенно естественное, но только основанное на развитии и применении одного из «непризнанных» чувств.