Образ мира в тексте и ритуале

В той же функции, что и nomina agentis, могут выступать и неизменяемые причастные формы:

И кто гостей у нас тут был да все встречаючи, / И кто свечи да зажигаючи! [РСЗ: 52] (ИПК: кто тут у нас гостей встречал и кто свечи зажигал).

В отличие от деепричастий литературного языка, в данных конструкциях субъект причастной формы может не совпадать с субъектом определяемого глагола: «Уж ты где меня повыглядел, / Во люлечке ли качаючи, / Во куколки играючи…» [РСЗ: 211] означает, что на качелях качался, в куколки играл не субъект действия повыглядел (т. е. жених), а объект, т. е. невеста.

Тенденция к номинализации предикатов проявляет себя также и в свободе образования и частоте употребления в текстах причитаний nomina actionis (нередко в уменьшительно-ласкательной форме). Ср. следующие примеры:

И там не будет тебе ранно положеньице, / И тебе поздного не будет пробуженьица [Барсов 1997/2: 305] (ИПК: и там ты не будешь рано (спать) ложиться, и поздно пробуждаться); И воля – сладкое было да уяданьице, / И воля – долгое было да усыпаньице [там же: 293] (ИПК: воля – это сладко наедаться и долго высыпаться); Я не ради отъеданьица, / Иду ради повиданьица [Барсов 1997/1: 60] (ИПК: не ради того, чтобы наедаться, а ради того, чтобы повидаться); И ты прости меня, бажёна дорога воля! / И меня, сладкое прости да уеданьице, / И меня, милое медвяно упиваньице, / И прости долгое, невольну, усыпаньице\ [Б.: 439] (ИПК: прости, что сладко наедалась, что медом упивалась, что долго предавалась сну) и т. п.

Ради экономии места в следующих однотипных примерах опускаем комментарий:

Как сегоднишним Божьим денечком, / Из-по ранному было по утрышку, / До раннего петунья воспеваньица, / До уныла соловьиного жупляньица, / До ранней зори спорыданьица, / До белого свету расставаньица, / До красна солнца выставаньица!» [Барсов 1997/1: 113]; Вы кладите свету-батюшку / Во белы груди – здыханьице, / Во ясны очи – гляденьицо! [там же: 62]; Вложите душеньку в бело тело, / Вложите свет да во ясны оци, / Жаленьице да в ретиво сердче, / Говореньице да в сахарны уста! [там же: 64]; Вовложите вы душу в грудь умёршую, / В белы рученьки маханьицо, / В быстры ноженьки ходаньицо! [там же: 71]; Вовложите душу в белую грудь, / В резвы ноженьки – хоженьицо, / В белы рученьки – маханьицо, / Во язычек – говореньицо, / Во сердечушко – здыханьицо! [там же: 72]; Ой, как на это на ручное рукобитьице, / Ой, как на это на слезное да обливаньице [РСЗ: 58]; Ой, там не едет ли родитель мой ведь татенька, / Ой, что ль на это да на начасье да пированьицо, / Ой, что ль на мое да на слезное обливаньице [там же: 60]; сердечное принё(сеньице) [там же: 112]; великое приниманьице [там же: 113] и т. д.

Формы nomina actionis нередко выступают в сочетании с причастными формами: