Образ мира в тексте и ритуале

Повесился на хате человек. И его похоронили на кладбище. Раньше таких не хоронили на кладбище – где повесится, там, на том месте, его и хоронят или закапывают на развилке дорог и забрасывают могилу ветками, хворостом. Каждый прохожий палочку бросит. А теперь уже трех висельников положили на кладбище, и вот уже три месяца засуха, никакого дождя. Пошли люди вырывать этот крест (с могилы висельника). Тянули, тянули, не могли вытянуть, так как родственники сделали под крестом такое укрепление (поперечку). Тогда люди пошли в колхоз и попросили трактор, и трактором вырвали этот крест. Вырвали, и пошел дождь, пошел, пошел и уже идет третий месяц (Стодоличи Лельчицкого р-на Гомел. обл.).

В другом селе рассказывали, что во время засухи тайно собирались женщины, шли на кладбище и искали там свежий (недавно поставленный) крест, вырывали его и выносили с кладбища. Через три дня обязательно шел дождь. Очень близкий к этому обычай известен в Сербии: «Берут крест с какой-нибудь неизвестной могилы и вечером относят его в ближнюю реку или ручей и здесь его вбивают, чтобы он стоял, пока вода сама его не снесет. Когда вбивают крест, трижды говорят: «Крест в воду, а дождь на поле! С неведомой могилы крест, с неведомой горы дождь!» (Восточная Сербия, Болевац). Болгары в Добрудже в случае засухи топили в воде светицу—деревянный надгробный памятник.

Физическое разрушение могилы нечистого покойника могло заменяться в ритуале вызывания дождя поливанием могилы водой, в чем можно видеть символическое предание воде нечистого покойника. Поливание могилы, прежде всего могилы утопленника, было весьма распространенным обычаем в Полесье:

вынимали крест и лили туда воду, чтобы вода дошла до покойника, и тогда пойдет дождь (чернит.); когда была сушь, селяне пошли на кладбище, разрыли могилу хлопца, который утопился, даже крышку гроба подняли и налили воды (черниг.); девять женщин брали воду, решето, шли на могилу висельника, поливали ее через решето водой, взятой из «святой» криницы; при этом они молились и просили: «Мы вам дали воды, дайте нам дождя!» (житом.).

Большое число примеров такого рода из восточнославянской области приводит Д. К. Зеленин в своей книге «Очерки русской мифологии» [Зеленин 1916]. Аналогичные обряды существуют и у южных славян: в Сербии (область Гружа), «если кто-нибудь погибнет и наступит засуха, то место, где пал убитый, поливают водой; а в доме самоубийцы льют воду через трубу» [Петровић 1948: 334].

Более сильным актом, имеющим тот же смысл, является разрывание могилы и бросание в воду трупа. «В окрестностях Алексинца (Восточная Сербия), когда нет дождя, выкапывают утопленника, который утонул в этом году, и бросают его в реку, веря, что дождь после этого пойдет» [Ђорђевић 1: 79]. Подобные действия (разрывание могилы и бросание трупа в реку) практиковались и в Полесье. Они понимались не только как магическое средство провоцирования небесной влаги (дождя) путем операций с земной водой (поливание водой, бросание в воду и т. п.), но и как способ «искупления» вины, состоявшей в нарушении запрета погребать в земле нечистого покойника. Мы можем восстановить, таким образом, механизм, связывающий мифологические представления и ритуальные действия по вызыванию дождя: 1. осознание причинно-магической связи между умершими неестественной смертью и засухой, 2. запрет на некоторые действия, актуализирующие эти причины (в данном случае запрет на погребение утопленников и висельников на кладбище), 3. нарушение запрета как непосредственная причина засухи и, наконец, 4. искупительные действия, нейтрализующие причины засухи и являющиеся одновременно способом вызывания дождя.