Образ России в современном мире и другие сюжеты

Близкие идеи о роли латиноамериканской литературы высказывались и другими литературоведами и культурологами. В 1980-х годах мексиканец Х. Л. Гомес-Мартинес писал: «Единство в разнообразии латиноамериканских литератур является опережающей тенденцией (курсив мой. – В.Б.) в сравнении с процессами в иных областях культуры; подобная интеграция выявилась на других уровнях латиноамериканской реальности лишь в форме общих устремлений, в виде ряда континентальных политических, социально-экономических, идеологических проектов»[282]. А философ Франсиско Миро Кесада (Перу), видевший в «новом романе» своего рода «близнеца» философской мысли Латинской Америки, считал, что именно литература сыграла решающую роль в выработке общелатиноамериканского сознания как новой мировой реальности.

Знаменательно, что и после очередного кризиса идей латиноамериканской общности, под знаком которых прошли 1980—1990-е годы, латиноамериканская мысль вступила в XXI век, вернувшись к интеграционным надеждам. И именно в культуре наблюдаются объединительные процессы в большей мере, чем в любой иной области. Приведем относящееся уже к новому веку суждение Эстелы Моралес Кампос (Мехико), которая пишет о том, что и в условиях глобализации, несмотря на определенные успехи в создании ряда внутрирегиональных объединительных проектов, до сих пор именно гуманитарная культура в разных ее проявлениях выполняет авангардную, «держащую» роль. «Глобализация, – пишет она, – вызывает появление групп стран, которые объединяют силы, чтобы утвердить свою значимость наряду с другими мировыми центрами социального и экономического развития. Наш регион, рассматриваемый как общность, движется различными путями по направлению к этим объединениям. Латинская Америка и Карибы основывались и основываются на своей творческой художественной энергии и социальных идеях, на гуманитарных и культурных силах, с их помощью компенсируя отставание в научной и технологической областях… В настоящее время в центре внимания находятся поиски возможностей и условий полного самовыражения каждого из субрегионов, независимо от того, какой компонент там преобладает: испанский, португальский, английский, французский, голландский, итальянский, африканский или индейский.»[283]. Суждение взято из книги «Леопольдо Сеа и культура», вышедшей к XII конгрессу Международной федерации по изучению Латинской Америки (FIEALC, Рим, 2005) и посвященной памяти мексиканского философа (1912–2004), который, вместе с продолжателями его дела, увенчал самоидентификационные поиски XX в. и вошел в век XXI.

Л. Сеа поднял рефлексию о Латинской Америке на новый, высокий универсальный уровень. В своей философии латиноамериканской «сущности» он сконцентрировал и переосмыслил прошлый опыт и вывел самоидентификационную рефлексию в поле философского дискурса. По сути предложенные Л. Сеа идеи и концепты восходят к положениям тех, кто стоял у истоков самоидентификационной мысли. Как отметил А. Ардао, велика была его роль в возникновении общелатиноамериканского дискуссионного поля, в создании, во времена отсутствия технологий быстрой связи, общелатиноамериканской сети исследований культурфилософского направления.

В сущности, именно философское направление, созданное Л. Сеа, и было тем «близнецом» «нового романа», о котором говорил Ф. Миро Кесада.

Т. Медин в упомянутой книге о Леопольдо Сеа определяет основу теории Л. Сеа как концепцию «сущностного гуманизма», противопоставляемого западной абстрактно-универсалистской феноменологии, для которой европоцентризм, европейский образ мышления – это единственный образец универсализма[284]. Л. Сеа утверждает «универсальность конкретного», т. е. переносит акцент на конкретную человеческую реальность, всегда гетерогенную, многозначную и многоликую, образующую своего рода «радугу» – положение, заставляющее вспомнить классическую латиноамериканскую традицию от Боливара до Васконселоса. Из упомянутого положения вытекает другая ключевая идея: «равенство различий»[285].

Леопольдо Сеа в своих работах, как замечает Т. Медин, провел последовательную деконструкцию европоцентризма на протяжении всей истории Латинской Америки, невзирая на авторитеты. Под его прицелом оказались все, кто выступал с европоцентристскими оценками Латинской Америки, будь то Вольтер, шотландский философ Дэвид Юм, французский историк эпохи Просвещения Гийом Тома Рейналь, Ф. Энгельс, идеологи североамериканской концепции «Предопределения судьбы» или другой догматизм универсалистского толка – марксистский абстрактный универсализм, получивший распространение в Латинской Америке.