Образ России в современном мире и другие сюжеты

Если обратиться к конкретным национальным вариантам, то можно привести ряд примеров.

1. Альянс модерного с архаическим (в разных формах идеологических и политических утопий), уничтожая традиционную культуру, «срединный» слой, порождает тоталитарные системы и разновидности секулярного хилиазма – осуществленных утопий, т. е. антиутопий. Фактически это секулярная архаика, возрождающая докультурные стереотипы. Это универсалистская антиутопия «научно» организованного всеобщего «равенства, братства и свободы», осуществленная в Советском Союзе (сателлитные варианты – страны «социалистического блока»), и универсалистская расовая антиутопия с лидером – «избранным народом», осуществленная Германией (сателлитные варианты – Италия, Испания, Португалия, Япония).

2. Модерное в союзе с традиционным подавляет секулярную архаику и модернизирует общество (послевоенная Западная Германия и Япония) либо, подрывая ее основы, инициирует обостренную поляризацию возможных путей развития (постсоветская Россия).

3. Архаическое в союзе с традиционным, подавляя импульсы модернизации, раскультуривает общество (постсоветское пространство Средней Азии, Северного Кавказа, страны типа Афганистана и ряд других с преобладанием исламской архаики фундаменталистского типа).

4. Союз модерного с традиционным обеспечивает устойчивое поступательное развитие (Великобритания, страны Скандинавии, Швейцария, современный Китай, Япония, Индия, другие южноазиатские варианты, где всегда наличествует готовый актуализироваться слой репрессированной архаики).

5. Особый случай – цивилизационные образования Нового времени, такие как Соединенные Штаты Америки, ставшие с середины XX в. основной динамической силой следующего витка модернизации – глобализации, и Латинская Америка, до недавнего времени представлявшая собой пассивный ресурс всемирной модернизации. Два эти новообразования дают различные варианты соотношения элементов триады «архаическое – традиционное – модерное».

В Латинской Америке основная линия развития определяется активным взаимодействием оппозитарно разведенных модерного и архаического и наращиванием собственной традиционной, «срединной» культуры при одновременном воздействии глобализации на этот процесс. В Соединенных Штатах при отсутствии собственной архаики (уничтожена в процессе первичной колонизации) создание традиционной культуры происходит в условиях хронического «возмущения» срединного слоя из-за постоянного притока иммигрантов, часто выходцев из традиционалистско-архаических зон. При этом слабость собственного, устоявшегося традиционного слоя порождает сильную откачку архаических импульсов из универсального тезауруса в зону модерного. Здесь происходит «слипание» модерного с архаическим в самом типе американца, в культурной стереотипике, во всех элементах американского образа мышления, действия и политики, что представляет собой источник конфликтности.

Очевидно, осуществление любого варианта Большого Модерна не было возможно без подпитки архаикой, так как модернизация опирается на утопическую функцию, а значит, восходит к зоне прафеноменов бессознательного. В либеральной мысли, как правило, присутствует момент апологетики модерного, но следует учитывать, что смыкание модерного с архаикой при ломке традиционного всегда несет потенциальный риск раскультуривания, одичания, если возобладает архаическое, либо риск антимодернизации в форме тоталитарной антиутопии.

С этой точки зрения следует произвести переоценку традиционной, «срединной» культуры, выступающей консервативным хранителем устойчивой нормативности, сдерживающим элементом, ресурсом жизненности. Недооценка традиционного чревата ломкой культурной систематики, переоценка – стагнацией и регрессом. Тонкий баланс трех элементов триады – условие наименее болезненной модернизации, предполагающей минимизацию роли утопической функции. В то же время взаимодействие модерного и архаики – необходимость и неизбежность. В этом состоит драматическая логика модернизации, что обнаружила судьба Большого Модерна на исходе XX в.