Образ врага

Другая газета, немецкая, оказалась более скромной и сообщила всего лишь о том, что известная террористка Инга Циммер вскрыла контейнер с бластомикозом, заразилась и теперь бегает по Альпам, распространяя инфекцию.

Но все издания были единодушны в одном: Израиль оскандалился. Только что урегулированный усилиями ООН арабо-израильский конфликт опять обострился. Представители ООН инспектируют иракские секретные объекты, а оказывается, израильтяне производят по-тихому чуму двадцать первого века, тем самым подвергая страшной опасности весь мир. Теперь неизвестно, когда и чем разрешится международный кризис.

Следующей по важности новостью стала паника на бирже, лихорадка на рынке ценных бумаг. Запрыгали цены на нефть, стали падать и подниматься курсы разных валют.

Впрочем, экономические новости Натана Ефимовича не интересовали. Он ничего не понимал ни в акциях, ни в биржевой лихорадке, ни в ценах на нефть.

Глава 36

– Алиса, у вас есть раскладушка? – спросил Харитонов как ни в чем не бывало.

– Обойдетесь, – буркнула Алиса, – будете сидеть на кухне. Я вас не приглашала. Вас здесь нет.

Она захватила подушку и одеяло со своей тахты, ушла к Максимке в комнату и закрыла дверь. Стараясь не шуметь, разложила старое кресло-кровать, завела маленький будильник на девять, забилась под одеяло.

Только что ей казалось, стоит лишь положить голову на подушку, и она заснет как убитая. Но никак не получалось. Она кожей чувствовала присутствие Харитонова за стенкой, и в этом было что-то из фильмов ужасов, из детских необъяснимых страхов, которые окатывают среди ночи ледяной волной, медленно подступают к кровати из темных углов, тянут длинные скользкие щупальца к лицу, к горлу, не дают шевельнуться, заорать на всю квартиру, и кажется, ты совершенно один в мире и нет спасения.

Оттого, что в отставном полковнике товарище Харитонове не наблюдалось ничего мистического, оттого, что он был вроде бы живым существом из мяса и костей, и новые ботинки ему иногда натирали пятки, и в животе у него бурчало от молочнокислых продуктов, становилось почему-то еще страшней.

Максимка застонал, позвал ее, не открывая глаз. Она прижала ледяную ладонь к его горячему лбу. Не меньше тридцати восьми. Он всегда болел с высоченной температурой. Иногда температура подскакивает у него просто от возбуждения. Его нельзя назвать нервным ребенком, просто слишком развито воображение.

У него тоже бывают необъяснимые ночные страхи. Он, как Алиса в детстве, боится темноты. Он терпеть не может оставаться дома в одиночестве, включает свет во всех комнатах, в ванной и в туалете, врубает на полную громкость оба телевизора, радио и магнитофон. Днем под этот грохот делает уроки, вечером спокойно засыпает при ярком свете и оглушительном шуме.

Он давно не расспрашивает о своем отце, о человеке, придуманном Алисой. Он знает, нет у него отца, но глубоко верит, что когда-нибудь появится, пусть не родной, это не важно. И что теперь будет, если он узнает о Карле Майнхоффе? Не удастся соврать и схитрить. Придется сказать правду.

Вот твой отец, малыш. Он неплохой человек, правда, международный террорист, профессиональный убийца, которого ловят все спецслужбы мира, а так, в общем, ничего. Ты только не волнуйся, его сейчас арестует этот серый дядька, которого ты назвал слизняком. Это справедливо. Он преступник, стало быть, должен сидеть в тюрьме, как сказал один из твоих любимых киногероев, Глеб Жеглов. Ты ведь согласен с этим, малыш? Вор должен сидеть в тюрьме, а убийца тем более. Я тоже согласна…

Алиса не заметила, как уснула. Разбудил ее негромкий стук в дверь. Ей показалось, она проспала всего несколько минут, однако на часах было восемь. Стук повторился, Алиса услышала, что в прихожей надрывается телефон. Максимка перевернулся на другой бок, тяжело вздохнул. Прежде чем открыть глаза, Алиса пощупала его лоб. Температура упала. Ребенок спал крепко и был мокрый как мышонок.

Накинув халат, Алиса выскользнула за дверь.

– Возьмите трубку, – сказал Харитонов.

Он был без пиджака, без галстука, в рубашке навыпуск. Алиса поняла, что он не постеснялся улечься на ее кровать поверх покрывала, укрылся пледом и вполне нормально выспался. Ремни, к которым крепилась кобура, он тоже снял, но пистолет лежал у него в кармане брюк.

В трубке молчали. У Алисы пересохло во рту.

– Алло, я слушаю, – повторила она в третий раз, и откуда-то издалека, словно с другой планеты, тихий низкий голос произнес почти без акцента:

– Доброе утро, Лисенок.

* * *

Вдали, на склоне, заманчиво дрожали огоньки отелей. Больше всего на свете Инге хотелось сейчас принять горячий душ, съесть большой прожаренный бифштекс с французским картофелем, выпить водки, а потом, забившись под пуховую перину в уютном номере маленького горного отеля, проспать часов десять, не меньше.