Образ врага

– Стефани стала колоться через год после того, как познакомилась с Левшой. С каждым днем ей надо было все больше денег. А Левша не любил бросать деньги на ветер. В это трудно поверить, Карл. Девчонка-наркоманка застрелила лучшего боевика «Эль-ислами». Потом она вложила пистолет в его левую руку и убежала. Три месяца назад мы нашли ее в грязном дешевом притоне в порту. Она нагло врала, все отрицала, а главное – проклинала Левшу. Глумилась над его памятью.

– Как же вы узнали, что именно она убила? – тихо спросил Карл.

– Ей было известно, когда и откуда Левша выстрелит в итальянца.

– То есть?

– Мы знали, что Селдоротти всегда останавливается в Гамбурге в «Принц-отеле». Горничная отеля была подружкой Стефани. Она сообщила ей, когда его ждут в очередной раз, и даже сказала, в котором часу. Стефани потребовала очень много денег за свою информацию. Левша пообещал, но не дал. Она убила его за это и еще потому, что знала, он собирался бросить ее. Потом она стала портовой проституткой, сначала дорогой, но с каждым месяцем все дешевле. Однажды проболталась клиенту, что если она кого-то ненавидит и желает смерти, то этот человек обязательно умрет. И привела пример с Левшой. А клиент оказался… В общем, долго рассказывать. Стефани уже нет. Она получила по заслугам. Знаешь, перед смертью она все-таки почти призналась. Она сказала, что еще десять раз могла бы убить Левшу и жаль, что хватило одного раза.

– Почему же полиция не вышла на ее след? – спросил Карл.

– Они с самого начала поверили в самоубийство. А мы нет. Если бы шакалы из МОССАДа не охотились на нас весь последний год, мы бы убили Стефани значительно раньше.

– И все-таки я не понимаю, – покачал головой Карл, – у Левши была отличная реакция. Как она умудрилась незаметно подойти и выстрелить первой?

– Незаметно подойти и выстрелить первым не сумел бы никто. Левшу мог убить только человек, которому он верил.

Карл загасил сигарету и спокойно выпил свой кофе. Теперь он знал: Махмуд разлил кофе по чашкам просто из вежливости и ничего особенного в его чашку не подсыпал.

О том, что информацию об итальянце передала Стефани Хорст, ему было известно. Знал он также, что Левша собирался расстаться со своей очередной любовницей. Остальное оказалось для него неожиданностью.

– Какие у тебя планы, Махмуд? – Карл закурил еще одну сигарету и откинулся на спинку стула.

– Выжить, – горько усмехнулся Махмуд.

– Ты собираешься что-то предпринимать, чтобы прекратилась охота?

– Что я могу? У меня почти не осталось людей. Лучшие убиты. Остальные продаются шакалам. Я никому больше не верю, Карл. Никому. Я думаю, надо взять заложников. Лучше детей. Совсем маленьких. Убивать по одному и поставить условие, чтобы они выпустили из тюрьмы пятерых моих людей и прекратили охоту.

– Не годится, – покачал головой Карл, – людей они, возможно, и выпустят, но охоту не прекратят, пока не убьют всех до последнего.

– Зачем ты мне это говоришь. Карл? Я сам понимаю, нужно что-то совсем другое. Только не знаю, что именно. Мне не на кого опереться. Я в каждом вижу предателя.

– Тогда надо опираться на предателей, – задумчиво произнес Карл.

– Шутишь? Мне сейчас совсем не хочется смеяться.

– Нет, Махмуд. Я совершенно серьезно. Акбар работает на МОССАД.

– Откуда ты знаешь? – Лицо его стало серым. Акбар был официальным представителем ООП в Лондоне. На МОССАД он работал уже полгода. Но Махмуд узнал о предательстве Али Акбара, ближайшего соратника, друга детства, всего неделю назад. И никак не хотел верить.

– У меня есть свои каналы, – грустно улыбнулся Карл.

– Значит, это правда?

– Люди обтачиваются легко, как морская галька, – глубокомысленно заметил Карл, – настоящий вождь должен быть свободен от иллюзий и сожалений. Знаешь, кто это сказал? Иосиф Сталин. Ты ведь настоящий вождь, Махмуд?

– Карл, я прошу тебя, не тяни. Я не понимаю, к чему ты клонишь? Если Акбар предатель, он будет убит.

– Не спеши. Он ведь еще не знает, что засветился. И моссадовцы не знают. Карл встал, подошел к книжным полкам и вытащил небольшой конверт. – Смотри.

В конверте была дюжина цветных фотографий. Махмуд долго молча разглядывал лицо черноусого мужчины, заснятого в профиль, анфас, крупным и общим планом, наконец поднял глаза на Карла:

– Кто это?

– Официант ресторана «Гемалт-хауз» Александр Крюгер. Сорок два года.

– Я вижу, что он официант, – рявкнул Махмуд, теряя терпение, и швырнул фотографии на стол.

– А больше ничего не видишь? Подойди к зеркалу. Ты забыл собственное лицо.

Махмуд опять схватил фотографии и стал быстро, судорожно перебирать их. Он был похож на игрока, который просадил казенные деньги и готов пустить себе пулю в лоб, но вот ему сказали, что в его колоде есть козырная карта.

– Если ты сбреешь бороду, Махмуд, и немного отоспишься, вы будете как братья-близнецы.

– Как, ты сказал, его зовут? – хрипло спросил Махмуд, продолжая перебирать снимки дрожащими руками.

– Александр Крюгер.

– Почему у него немецкое имя? Он не похож на немца.