Образ врага

Фобия является естественным проявлением человеческой натуры — это недоверие к чужаку и опасения на его счет. Недоверие к еврейству (а не к евреям) со стороны русских вполне оправдано. Евро-русофобы заполняют в России органы власти, СМИ, бизнес. Евреев-русофобов очень много вокруг русского человека не потому, что их много численно, а потому, что с ними приходится постоянно сталкиваться. Эти столкновения особенно неприятны русским в силу очевидной асимметрии в статусе: Россия — русское государство, где избыток евреев на общественно значимых местах ощущается русским человеком как оккупация.

Русофобы требуют, чтобы русские отказались вовсе от естественной реакции, сберегающей самость нашего народа. Они хотят нашу настороженность представить расизмом: будто мы заведомо считаем себя в расовом отношении выше чужака. Это совершено не так. Просто своя семья, свой народ, своя раса ближе, чем чужие — это закон человеческого общежития. Проблема современности — смутность границы «свой-чужой». От этого возникает избыточный контакт разнородных элементов человечества и обострение конфликтов, а с ними — опасность гибели народа. Соответственно, охранительное чувство становится более бдительным. Реакция на опасность — сопротивление избыточному смешению с другими народами и экспансии усредненных образцов поведения, отличающихся от традиционно принятых. Все это касается не только русского народа.

Донос изобличает нашего врага — в подписях под русофобскими статьями, жалобами в прокуратуру на русских общественных активистов фиксируется общность, противостоящая русским и готовая сжить наш народ со свету. Соответственно, русским придется выбрать — либо покончить с собой, либо покончить со своими врагами.

Геростраты

В 356 г до н. э. некто Герострат сжег храм Артемиды в городе Эфесе — одно из 7 чудес света, святилище, которое, вероятно, было создано греками за несколько веков до того. Легендарная история приписывает Герострату невероятное честолюбие, которое эфесяне решили отметить постановлением: «Забыть Герострата!» Но поскольку весть о сгоревшем святилище распространилась по всей Греции и греки повсюду собирали пожертвования на восстановление, утаить имя Герострата не представлялось возможным. Древнегреческий историк Феопомп помянул Герострата в трудах, которые до нашего времени не дошли. Дошло только легендарное предание — мол, бывают такие честолюбцы, готовые на все. Из истории их не вычеркнуть, поскольку забыть их злодеяния нет никакой возможности.

Легенда о Герострате не так проста, как кажется. Прежде всего, потому что личность самого Герострата никого не заинтересовала. Это говорит о самих греках очень многое: прежде всего, что кара для Герострата была настолько неизбежной и предопределенной, что о ней просто умалчивается. Кроме того, злодейство в глазах греков настолько стирало личность злодея, что его биография также не вызывала никакого интереса. Интерес греков был иной — восстановление храма, который через несколько лет бы выстроен еще более великолепным. По легенде греки нашли на пепелище почти не поврежденную статую Артемиды. Они восприняли это как чудо, как волю богов, требующих возродить храм. И храм восстал из пепла, обретя каменную крышу — чтобы поджигателям не было так просто реализовать свои замыслы. Только по прошествии шести веков в 263 году храм Артемиды разграбили готы. Окончательно сравняли храм с землей землетрясения.

Есть еще одна легендарная деталь — все, что осталось от Герострата помимо его честолюбия. Свои намерения Герострат открыл под пыткой. То есть, его честолюбие было скрытым. Герострат, вероятно, страдал пироманией и не мог толком объяснить мотивов своего поступка. Какой-либо корысти или ненависти к святыне у него не было. Каков же мог быть ясный грекам мотив? Честолюбие! Греки это могли понять — как народ политический они знали цену честолюбию. И поверили, что честолюбие может заходить так далеко. Перед их глазами были, по всей видимости, и другие, пусть менее масштабные, примеры неуемного порока честолюбцев.

Скрытый смысл легенды о Герострате соединяет честолюбие и некрофильские импульсы, подобные пиромании.