Образец (СИ)

Условия на крейсере, что носил имя «Ломоносов», оказались куда лучше, можно даже сказать — роскошнее, чем на фрегате. Лесник до того и вовсе не бывал на военных кораблях, видел те лишь на фотографиях да в фильмах, а тут ему устроили персональную небольшую экскурсию, показали столовую, склад, где он мог взять всё, что ему приглянётся, санчасть, небольшую обзорную палубу, где отдыхал экипаж, и, наконец, расположение. Как почётному гостю, хотя он сам себя характеризовал просто как «ценный груз», ему выделили офицерскую каюту, в совершенно пустом блоке.

— Я, конечно, интроверт, но не настолько же, — возмутился он, когда молодой паренёк открыл дверь, приглашая осмотреть «номер люкс». — Куда вы людей дели-то?

— «Ломоносов» сейчас имеет экипаж куда меньше положенного, и эта секция не эксплуатируется, — немного смутившись, солдат всё же подобрал слова. — Если вас что-то не устраивает, я передам это ответственному офицеру.

— Не нужно, переживу, у вас же тут нет привидений, правда? — попытался разрядить обстановку Сергей, но не вышло, словно бы Павел Андреевич строго-настрого наказал вести себя с «объектом» максимально настороженно и отстранённо.

— Никак нет, — сухо и несколько растерянно ответил провожатый. — За дверью находится пост часового, по всем вопросам обращайтесь туда и предупреждайте, если собираетесь покинуть каюту.

— Конечно, — кивнул Лесник. Похожие правила были и на фрегате, с той лишь разницей, что там они вчетвером ютились в обычной солдатской комнате с двухъярусными койками и отнюдь не в пустующем блоке. Вероятно, о тех вечерних карточных баталиях будут слагать легенды во всём флоте, уж Эдик-то обыграл едва ли не каждого, кто тогда был на корабле. — Благодарю.

— И… — он замялся, не решаясь сказать, — Вас просили не покидать секцию до конца полёта.

— В смысле? — удивился Сергей, так и застыв в дверях. — Я что, на тюремном корабле?

Сергей решил докопаться до истины прямо здесь и сейчас, а не оставить этот вопрос на потом, додумывая и ещё больше погружаясь в недоверие и подозрительность ситуации. На всё том же фрегате имелись различные места, куда пассажирам вход был запрещён: мостик, двигательный отсек, оружейная, но в остальном полная свобода передвижения, как у гражданских специалистов. Тут же, выходило, на огромном крейсере ему доступно четыре палубы и те частично. Сколько это, десятая часть судна?

— Виноват, неверно выразился…

— Да всё ты правильно выразился, — перебил его Лесник. — Что это за правила такие? Чем обоснованы?

— Не могу знать, приказ капитана! — вытянувшись, ответил провожатый, сделав своё лицо максимально серьёзным.

— Ладно, — отмахнулся Сергей, в конце концов, ему здесь предстояло провести каких-то четыре дня. Перетерпит. — Я понял, можешь идти.

Захлопнув дверь, едва солдат сделал шаг в сторону, Лесник кинул рюкзак на койку, бегло осмотрел комнату: небольшая, эргономичная, пара шкафов, стол, встроенные в стену ящики, отдельный санузел — подойдёт под определение дешёвого номера в гостинице звезды на две. Из аппаратуры имелся терминал связи, простенький «ассистент», стандартный, государственный компьютер, интегрированный с системами корабля.

От скуки его спасло наличие библиотеки. Бортовой архив оказался поистине неисчерпаем, и почти весь полёт Сергей провёл за изучением флоры и фауны Хэллы, а именно экваториальной её составляющей. Павел Андреевич, что как-то навестил его, не вдаваясь в подробности, обмолвился, что высаживаться придётся на побережье в самом сердце планеты, куда люди в обычных ситуация и вовсе соваться не решались.

Джунгли здесь, как нигде, богаты и свирепы, и вся информация была обрывочной, в основном построенной на снимках спутников и дронов, те, впрочем, редко могли углубиться в лес, становясь чьей-нибудь добычей уже через сотню метров от опушки. Но уж лучше это, чем ничего. Уже через пару дней штудирования отчётов и заметок начали болеть глаза, а блокнот наполнился схемами, рисунками и пометками.

Лесник почти не выходил из каюты, довольствуясь простым фактом, что в некотором роде творит историю, систематизируя данные, которые предстоит проверить на практике и, возможно, написать по ним пару статей для будущих безумцев-покорителей. Именно за этим он и прилетел на Хэллу в первый раз — за духом первооткрывательства, жаждой познания, потребностью в чём-то новом и удивительном. И вот эти ощущения снова наполнили его сердце, вдохнули присмиревшую жажду жизни, разожгли огонь с новой силой.