Образование древнерусского государства

Все это свидетельствует о том, что связи между отдельными русскими землями становились все более и более постоянными, крепкими, а процесс создания государственного строя варварской, полупатриархальной-полуфеодальной Руси интенсивно развивался при воздействии княгини Ольги и окружающих ее «мужей». В различных областях Руси сидели княжеские воеводы, подобные Претичу, пользовавшиеся властью и имевшие большие полномочия, но беспрекословно подчинявшиеся князю и опасавшиеся его гнева. Это видно из действий Претича, который побоялся вступить в борьбу с печенегами, но, узнав о том, что на следующий день Киев может пасть, решился на отчаянный шаг — прорваться в осажденный Киев, для того чтобы спасти от опасности Ольгу и сыновей Святослава прежде всего потому, что опасался гнева своего князя.

Все это несомненно так, но появление печенегов у стен стольного города, ужасы осады и т. п. не могли не вызвать среди «киян» недовольства поведением своего князя Святослава, который все время отсутствует, все время воюет, «чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив», а она, покинутая княжеской дружиной, ослабевшая уже хотя бы в силу того, что огромное войско «воев» Руси ушло с князем на Дунай, едва не стала добычей полудиких кочевников. С этим упреком «кияне» обратились к князю:

Аще не поидеши, ни обраниши нас, да паки нас возмуть, аще ти не жаль отчины своея, ни матере, стары суща, и детий своих». Святослав поспешно возвращается с дружиной в Киев и «прогнав Печенеги в поли.

И вот тут-то, в Киеве, Святослав и произносит свою знаменитую фразу:

Не любо ми есть в Киеве быти, хочю жити в Переяславци на Дунаи, яко то есть середа земли моей, яко ту вся благая сходятся…

Эта фраза дала возможность С.В. Бахрушину назвать Святослава «вождем бродячей дружины[567].

Да, действительно, Святослав ищет «чюжея земли», но «чюжея земли» искали и его предшественники, и его преемники. И в этом одна из особенностей государств антагонистических общественных формаций.

И.В. Сталин указывает:

Две основные функции характеризуют деятельность государства: внутренняя (главная) — держать эксплуатируемое большинство в узде и внешняя (не главная) — расширять территорию своего господствующего класса за счет территории других государств или защищать территорию своего государства от нападений со стороны других государств. Так было дело при рабовладельческом строе и феодализме[568].

И если Ольга занята была внутренними делами нарождающегося господствующего класса феодалов на Руси, то Святослав взял на себя внешнюю функцию образующегося и укрепляющегося древнерусского государства. Правда, размах его завоеваний, от Оки, Волги и Семендера до Дуная и Адрианополя, создает впечатление полного отрыва Святослава от Руси, от Киева, но, памятуя все приведенное выше, мы не можем назвать шестидесятитысячное его войско «бродячей дружиной», а в нем самом усматривать последнего представителя норманской вольницы или первого запорожца. Дело в другом: думал ли Святослав оставаться в Киеве? На этот вопрос придется дать отрицательный ответ. И именно потому Святослав заявлял, что он не хочет «в Киеве быти», что в его планы входило создание огромной и могущественной империи, все жизненные центры которой находились на Балканах, у Дуная, столицей которой должна была в будущем стать столица Византии — Константинополь. Поэтому-то и Переяславец следует рассматривать в планах Святослава как некий трамплин для овладения будущей четвертой столицей Руси, в состав которой должны были войти и обширные русские земли, и Болгария, и Византия. Понятно стремление Святослава к Болгарии, к Дунаю, к Византии. Именно здесь сходились те самые «вся благая», для овладения которыми русские предпринимали то удачные, то неудачные походы на Византию, отправлялись торговать в Константинополь, заключали договоры, посылали «вои в помощь», требовали подарков, «слебного» и т. д.