Образование древнерусского государства

Прежде всего мы не можем пройти мимо сопоставления в летописи деятельности Святослава и Владимира. Первый получил от киевлян заслуженный упрек: «чюжея земли ищеши и блюдеши, а своея ся охабив», тогда как второй — «любя дружину, и с ними думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе земленем».

О чем же советуется Владимир с дружиной? Не только о «ратех», которые, наверное, были едва ли не единственным вопросом, обсуждавшимся князем с дружиной во времена Святослава, а «о строи земленем… и о уставе земленем».

Кончились времена, когда военная добыча, дань и полюдье были источником существования и обогащения дружины, когда дружинники надолго отрывались от Руси и война становилась их стихией, средством добывания всего необходимого для жизни, самой жизнью.

Это диктовалось и превращением полупатриархальной-полуфеодальной, варварской Руси в феодальную, и неудачей Святослава в его войнах с Византией. На Русь возвращались бесчисленные «вои». Они заполняли княжеские горницы и гридницы, становясь фактически членами княжеского огнища, выступая в роли и слуг, и младшей княжеской администрации, и воинов, составлявших личную дружину князя. Это была гридь, гридьба, в своем названии сохранившая память о норманском элементе в составе дружин Древней Руси. Другие — имевшие собственные хоромы и дворы, свои хозяйства, поля и нивы, ловища и перевесища, места и знамения, свою челядь, — возвращались к своим домам, к своим «чадам». Это были «бояре». Третьи — простые вои из «сельского людья» и «простой чади», «нарубленные» по бесчисленным русским весям и градам, — чаще всего возвращались к своему старому очагу, к своему земледельческому и ремесленному труду, и если не сами, то их потомки превращались в смердов и холопов, рядовичей и закупов. Реже им удавалось остаться в числе гриди и еще реже попасть в ряды бояр. Эта исчезающая группа «воев», порождение эпохи военной демократии, нашла своих идеологов в лице некоторых авторов и редакторов летописей и сказителей былин, так ярко в былинах об Илье Муромце рисующих нарастающее противоречие между «воями», вышедшими из народа, и князем, вокруг которого группируется замыкающееся в касту боярство.

Все это были княжие «мужи» разных степеней подчинения, богатства, власти, влияния и т. д. Но наряду с ними во времена Владимира выступает, для того чтобы тогда же исчезнуть со страниц летописи, и отнюдь не случайно, другая группировка — «старцы градские», «старейшины», «нарочитые мужи». Это — не княжие мужи. Кто же они?

Это те, кто правит от имени князя Русью, когда тот воюет «чюжея земли», «отбарахоу чюжея страны». Они — тоже своего рода княжие «мужи», ибо «старцы градские» выступают лишь собирательным термином для посадников, сотских, десятских. Но «старцы градские», все эти «старейшины» и «нарочитые мужи», все же противопоставляются в летописном тексте боярам и гридинам, непосредственно и тесно связанным с князем. Они теснее связаны с землей, со своими весями и градами, где вся их «жизнь», и часто поэтому-то именно здесь они по поручению князя выполняют те или иные функции в княжеском управлении. Но они не сливаются с княжеским огнищем, как гридины, не выполняют тех функций, которые падают на долю верхушки княжеских «мужей» — бояр.

Яркими штрихами рисует белгородских «старейшин градских» знаменитый легендарный рассказ, помещенный летописью под 997 г., об осаде Белгорода печенегами. Они на вече обсуждают дела осажденного города, советуются, принимают решения, ведут переговоры с Владимиром, с печенегами. Эта местная старинная знать, «нарочитые мужи», «нарочитая чадь», выполняющая или впоследствии становящаяся, уже под конец княжения Владимира, исполнителем воли князя, — местная богатая верхушка.

В эпоху военной демократии, во времена войн и походов она больше оставалась на Руси, чем воевала, больше не видела князя, чем совещалась с ним, а князь не делился с ней завоеванными землями, военной добычей и данью. Она получала лишь часть княжеских доходов да богатела за счет своего хозяйства.

Теперь наступали новые времена. Обе прослойки складывающегося господствующего класса феодалов (назовем их условно «княжеско-дружинной» и «земской») должны были быть слиты воедино. Грани между ними стирались. Одни получали от князя и добывали сами землю, обзаводились огнищем, угодьями, челядью, другие входили в состав княжих «мужей» и все теснее и теснее связывались с князем. Первые все больше и больше заинтересовывались, обзаводясь «жизнью», «гобином», «обильем», землями и угодьями, в «строе земленем» и «уставе земленем», вторые, входя в состав княжеского боярства, вынуждены были вместе с ним думать о ратях.

Так сливалось «княжое» и «земское» боярство. И этот процесс, так быстро завершившийся (княжения Владимира было достаточно, подробнее об этом дальше), перед обеими группировками поставил одну и ту же задачу — укрепить свою власть на Руси и укрепить положение Руси на международной арене.