Образование Маленького Дерева

Бабушка зажигала лампу, и мистер Вайн раскладывал часы на кухонном столе и раскрывал их внутренности. Я был слишком мал ростом, чтобы смотреть, сидя на стуле, поэтому я всегда становился на стул рядом с мистером Вайном и наблюдал, как он извлекает маленькие пружинки и золотые гаечки. Дедушка с мистером Вайном разговаривали, пока мистер Вайн работал над часами.

Мистеру Вайну было, может быть, сто лет. У него была длинная белая борода, и он ходил в черном пальто. На голове у него была маленькая черная шапочка, сдвинутая на затылок. Его настоящее имя было не мистер Вайн. Его имя начиналось с «Вайн», но было такое длинное и сложное, что мы не могли его выговорить и поэтому называли его мистер Вайн. Мистер Вайн говорил, что это неважно. Он говорил, что важны не имена, важно, более или менее, то, как их говорят. И это правильно. Мистер Вайн говорил, что некоторые индейские имена он не может толком выговорить и не сможет никогда, так что он тоже придумывает имена.

Он всегда что-то приносил в кармане пальто; обычно там оказывалось яблоко, а однажды — апельсин. Но он был очень забывчив.

Мы ужинали в вечерних сумерках, и потом, пока бабушка убирала со стола, мистер Вайн с дедушкой садились в кресла-качалки и разговаривали. Я ставил между ними свое кресло и тоже садился. Мистер Вайн что-то рассказывал, но вдруг останавливался. Он говорил:

— Кажется, я что-то забыл, но что это такое, никак не припомню.

Я знал, что это такое, но ничего не говорил. Мистер Вайн почесывал голову и перебирал пальцами бороду. Дедушка совсем не помогал ему вспомнить. В конце концов мистер Вайн смотрел вниз, на меня, и говорил:

— Может быть, ты, Маленькое Дерево, поможешь мне вспомнить, что это такое?

Я ему говорил:

— Да, сэр. Скорее всего, вы забыли, что принесли что-то в кармане.

Мистер Вайн так и подскакивал в кресле, хлопал себя по карману и говорил:

— Убей меня бог! Спасибо, Маленькое Дерево, что ты мне напомнил. Я становлюсь такой старый, что совсем ничего не соображаю.

Что было верно.

Он вытаскивал из кармана красное яблоко, и оно было больше всех яблок, которые росли в горах. Он говорил, что где-то его нашел и подобрал, а теперь собирается выбросить, потому что не любит яблок. Я всегда ему говорил, что согласен освободить его от яблока. Я был готов поделить яблоко с бабушкой и дедушкой, но они тоже не любили яблок. А я их как раз любил. Косточки я сохранял и сажал вдоль берегов ручья, желая вырастить побольше деревьев, которые будут приносить такие же яблоки.

Он все время забывал, куда девал свои очки. При работе над часами он сдвигал очки на кончик носа. Стекла очков соединялись проволочкой, и дужки, которые надевались на уши, были обернуты кусочками ткани.

Он прекращал работать и поднимал очки на лоб, чтобы поговорить с дедушкой, а потом не мог их найти, когда хотел вернуться к работе. Я-то знал, где его очки. Он шарил руками по столу, смотрел на бабушку и дедушку и говорил:

— Где же, убей меня бог, мои очки?

Они с дедушкой и бабушкой переглядывались и ухмылялись друг другу, чувствуя себя глупо, потому что не знали, где очки. Я показывал ему на лоб, и мистер Вайн хлопал себя по голове, изумленный тем, что очки у него на лбу.

Мистер Вайн говорил, что не смог бы чинить часы, если бы не было меня, чтобы помочь ему найти очки. И точно: не смог бы.

Он научил меня определять время. Он переводил стрелки часов в разные позиции и спрашивал меня, сколько времени они показывают, и смеялся, когда я ошибался. Очень скоро я определял время без ошибок.

Мистер Вайн сказал, что я получаю хорошее образование. Он сказал, что едва ли найдется еще какой-нибудь ребенок моего возраста, который знает о мистере Макбете и мистере Наполеоне или изучает словари. Он научил меня считать.

Благодаря нашей с дедушкой работе я уже умел немного считать деньги, но мистер Вайн вынимал листок бумаги и карандаш и записывал числа. Он показывал мне, как записывать числа и как их складывать, вычитать, умножать. Дедушка сказал, что я разбираюсь лучше всех, кого он видел в жизни, по части чисел.

Мистер Вайн подарил мне карандаш. Он был длинный и желтый. Его нужно было затачивать определенным способом, чтобы грифель не становился слишком тонким. Если сделать грифель слишком тонким, он сломается и придется затачивать заново, отчего карандаш расходуется напрасно и без всякой пользы.

Мистер Вайн говорил, что способ затачивать карандаш, который он мне показал, это бережливый способ. Он сказал, что есть разница между скупостью и бережливостью. Если человек скуп, он так же плох, как некоторые дельцы, которые поклоняются деньгам, а не применяют по назначению. Он сказал, что если человек становится таким, деньги делаются его богом, и ничего хорошего из всего этого не выходит.