Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее: От Древней Руси до Советской России

В 1720 г. Петр приказал во всех епархиях собрать старинные грамоты, исторические рукописи и старопечатные книги из монастырей и церквей и доставлять в Петербург в публичную библиотеку.

В 1721 г. по приказу Петра в Петербурге при Александро-Невском монастыре была учреждена всесословная начальная школа, в 1726 г. получившая статус Духовной семинарии.

В 1724 г. Петр издал инструкцию, согласно которой магистратам было вменено в обязанность учредить при городских церквях школы для обучения чтению, письму и счету детей из бедных семей, но эта инструкция не была выполнена.

2.1.6. Петербургская академия наук

27 января 1724 г. императорским указом была учреждена Петербургская академия наук, «где бы учились языкам, наукам и знатным художествам». Согласно «Проекту положения об учреждении Академии», она должна была стать не только научным, но и образовательным учреждением: «Академия предполагалась таким заведением, где бы ученые люди публично обучали молодых людей наукам, а некоторых из них воспитывали бы особо при себе с тем, чтобы те, в свою очередь, могли обучать молодых людей первым основам знаний, стараясь, чтобы от этого имели пользу вольные художества и мануфактуры. Академия разделялась на три класса (факультета). В первом преподавали бы 4 персоны: одна математику, другая – астрономию, географию и навигацию, третья и четвертая – механику. Второй класс, физический – с 4 персонами – преподавателями анатомии, химии, физики теоретической и экспериментальной и ботаники{61}. Третий класс – с 3 персонами, которые преподавали: элоквенцию (красноречие), древности, древнюю и новую историю, натуральное и публичное право, политику и этику; полезным считалось преподавание экономии.

Академики должны были изучать авторов по своей науке, рассматривать новые изобретения и открытия. Каждый академик должен был написать курс своей науки по-латыни с переводом на русский. При Академии следовало завести библиотеку и натуральных вещей камеру, иметь своего живописца и гравировального мастера. Три раза в год в Академии должны происходить публичные ассамблеи, на которых один из членов должен читать речь по своей науке» [101, т. 3, с. 742–743].

Замысел Петербургской Академии поистине впечатляет! Она должна была иметь сугубо светский характер и объединять науку и обучение. Согласно проекту, Академия существенно отличалась от западноевропейских университетов того времени и больше соответствовала гумбольдтовской концепции университета начала XIX в. Однако Петр не успел утвердить регламент Академии, и этот факт на десятилетия определил ее трудную и противоречивую судьбу. Регламент был утвержден лишь в 1747 г.

Благодаря усилиям Петра в Петербургской академии наук были собраны ученые из лучших университетов Европы. Среди них были математики Николай и Даниил Бернулли, Якоб Герман, астроном Ж.-Н. Делиль, физик Г.-Б. Бюльфингер, доктор медицины И.-Г. Дювернуа, профессор юриспруденции И.С. Беккенштейн. С 1727 г. в Академии стал работать Леонард Эйлер.

Академия открылась уже после смерти Петра. Указом императрицы Екатерины I ее первым президентом был назначен Л.Л. Блюментрост (1692–1755). Он был широко образованным человеком, учился в Галльском, Оксфордском и Лейденском университетах, в Лейдене защитил диссертацию и получил докторскую степень. Блюментрост много сделал для становления Академии.

Преподавание в Академии отличалось от первоначального проекта. Программу обучения составили основы философии, математики и стихосложения, а также физика, химия и минералогия (в том виде, в котором это было возможно в начале XVIII в.).

В 1727 г. при Академии наук была открыта типография, в которой печатались книги как на русском, так и на иностранных языках.

В 1728 г. Блюментрост перебрался в Москву, передоверив все академические, канцелярские и финансовые дела Иоганну Шумахеру (1690–1761), занявшему пост начальника академической канцелярии. Деятельность Шумахера, длившаяся более 35 лет, была губительна не только для Петербургской академии, но и для всей российской науки и образования. Как предостережение звучит характеристика Шумахера: «Этот первый бюрократ в русской науке, основоположник мрачной и мощной двухвековой традиции торжествующе-некомпетентного управления русской наукой, умел выжить как значимая административная единица при пяти монархах» [108, с. 59].