Образования бессознательного (1957-58)

То, что мы должны здесь, со стороны требования, рассмотреть, не может, однако, в точности совпасть с удовлетворением потребности, ибо само применение означающего обязательно проявление потребности преобразует. Привнося означающее, мы совершаем в потребности то минимальное — именуемое, кстати, мета-форизацией — преобразование, в результате которого то, что означается, оказывается чем-то иным, потребности, в первоначальной ее форме, потусторонним, ибо само означающее моделирует егопо-иному. Начиная отсюда, с этого исходного момента, то, что в сознании означаемого участвует, не сводится уже к чистому переводу потребности, а подхватывает, усваивает и моделирует ее заново, создает нечто, от потребности отличное, — создает желание, то есть потребность плюс означающее. Так же как социализм, как говорил Ленин, сам по себе хорош, но для полного счастья нужно приплюсовать еще электрификацию, так и здесь, для выражения потребности приплюсовывается означающее.

С другой стороны, со стороны означающего, в третьем такте явно обнаруживается что-то такое, что соответствует чудесному удовлетворению Другого тем новым сообщением, которое только что было создано, — воистину чудесному, ибо мы допускаем, что удовлетворение это полное. Это и есть то, что приводит обычно к тому, что предстает у Фрейда как удовольствие от применения означающего как такового. В этом, идеально успешном, случае Другой оказывается на продолжении применения означающего. А продолжает эффект означающего не что иное, как разрешение в настоящее, неподдельное удовольствие, удовольствие от использования означающего. Вы можете вписать его в схему в виде некоей знаменующей предел линии.

Попробуем на минуту, в качестве гипотезы, допустить, что обычное использование требования с самого начала молчаливо подразумевает то, что можно было бы назвать полным успехом, или изначальным успехом, кпи мифическим успехом, или первичной архаической формой применения означающего. Гипотеза эта ляжет в основу всего того, что попытаемся мы себе представить относительно того, что происходит в реальных ситуациях, где означающее применяется.

Создавая одновременно как сообщение, так и Другоцо, успешный переход требования в Реальное приводит к реорганизации означаемого, введенного посредством использования означающего, с одной стороны, и непосредственно продолжает применение означающего в виде неподдельного удовольствия, с другой. То и другое взаимно уравновешивается. С одной стороны, налицо то применение означающего, которое мы действительно вместе с Фрейдом у истоков словесной игры обнаруживаем и которое представляет собой своеобразное, всегда готовое дать о себе знать удовольствие. С другой стороны, налицо то, что происходит, чтобы этому применению означающего себя противопоставить. Посмотрим жетеперь, о чем именно идет речь.

Посмотрим, насколько хорошо замаскировано то новое, что обнаруживается не просто в ответе на требование, но уже в самом получившем словесное выражение требовании — то своеобразное, что усложняет потребность и, преобразуя ее, помещает в плоскость того, что мы станем впредь называть желанием.

Что такое желание? Желание определяется принципиальным смещением по отношению ко всему тому, что характеризует просто-напросто воображаемое направление, которое принимает потребность — потребность, которую требование вводит в иной разряд, в порядок символического, со всеми возмущениями, которые при подобном преобразовании неминуемы.

Я прошу вас взять в качестве отправной точки этот начальный миф потому, что опираться на него придется нам и в дальнейшем — в противном случае, все, что сформулировал Фрейд, говоря о самом механизме получаемого от остроты удовольствия, останется непонятным. То новое, что появляется в означаемом в результате введения означающего, мы обнаружим повсюду, ибо оно представляет собой измерение принципиально важное — измерение, наличие которого во всем, что относится к проявлениям бессознательного, Фрейд, какое бы направление эти последние ни принимали, неизменно выделяет.