Образования бессознательного (1957-58)

В своем прошлогоднем, посвященном объектному отношению семинаре, я вам эту вершину уже продемонстрировал, но только теперь вы увидите ее место в образованиях бессознательного. Я думаю, уже одно то, что она выступает здесь в качестве третьего элемента, наряду с матерью и ребенком, делает ее для вас без труда узнаваемой. Она выступает здесь, правда, в другой связи, но и в прошлом году связь эту я от вас замаскировать не пытался — недаром закончили мы семинар на связи между Именем Отца и тем, что породило у маленького Ганса фантазм лошадки. Третья вершина эта — я ее сейчас назову вам, но уверен, что слово давно уже вертится у вас на языке — третья вершина эта есть не что иное, как фаллос. Потому-то и принадлежит фаллосу во фрейдовской экономии центральное место среди объектов.

Одного этого вполне достаточно нам, чтобы показать, в чем заключается заблуждение так называемого современного психоанализа. Все дело в том, что он удаляется от фаллоса все дальше и дальше. Обходя молчанием фундаментальную функцию фаллоса, с которым субъект в своем воображении отождествляет себя, он сводит его к понятию частичного объекта. Что возвращает нас назад к комедии.

Я оставляю вас сегодня, успев показать те пути, на которых сложный дискурс, в котором я пытаюсь собрать воедино все то, что я вам представил, обретает связность и согласованность.

6 января 1954 года

IX Отцовская метафора

Сверх-Я, Реальность, Идеал Я

Разновидности отцовской

несостоятельности

Деликатный вопрос об Эдипе

наизнанку

Фал/юс как означаемое

Измерения Другой вещи

В качестве исключения я заранее объявил вам, чему будет посвящена очередная лекция, — она будет посвящена отцовской метафоре.

Еще совсем недавно один из вас, обеспокоенный, по-видимому, оборотом, который я придал своей мысли, спросил меня: "О чем думаете вы говорить нам в этом году дальше?" На что я ответил: "Я думаю заняться вопросами структуры". Таким образом я себя никоим образом не скомпрометировал. Тем не менее, говоря в этом году об образованиях бессознательного, я рассчитываю затронуть именно вопросы структуры. Речь просто-напросто идет о том, чтобы расставить на свои места все то, о чем вы говорите каждый день и в чем вы каждый день запутываетесь настолько, что путаницы этой уже просто не замечаете.

Отцовская метафора имеет дело, говоря в терминах человеческих отношений, с функцией отца. В вашей привычной манере обращаться с ней как с понятием, которое с тех пор, как вы о нем говорите, успело с вами худо-бедно пообжиться, то и дело возникают определенные осложнения. И весь вопрос в том, действительно ли мы до конца последовательны, когда ведем о ней речь.

Функция отца занимает в истории психоанализа свое определенное место, и место довольно значительное. Она лежит в центре проблемы Эдипа, где мы впервые с ней и встречаемся. Фрейд вводит ее с самого начала, так как с эдиповым комплексом мы сталкиваемся уже в Толковании сновидений. Первое, о чем бессознательное дает знать, это, конечно же, эдипов комплекс. Самое главное, что открывается в бессознательном, это детская амнезия, забвение — забвение чего? Забвение факта детских желаний, направленных на мать, а также того факта, что желания эти вытеснены. При этом

они не просто были подавлены — но забыто оказалось, что именно эти желания исконными и являются. И они не просто исконны — они всегда налицо. Вот из чего исходит анализ, вот отправная точка для формулирования целого ряда клинических проблем.

Я попытался, таким образом, упорядочить в определенных направлениях те вопросы, что возникают в истории психоанализа в отношении эдипова комплекса.

Я различаю три исторических полюса, которые и постараюсь сейчас вам вкратце охарактеризовать.

Вехой на первом из них является вопрос, возникший уже давно. Речь шла о том, действительно ли эдипов комплекс, выступавший поначалу как основа для объяснения невроза, но выросший впоследствии в работах Фрейда до масштабов универсальных, встречается не только у невротиков, но и у людей нормальных. Последнее предположение тем более основательно, что именно комплексу Эдипа принадлежит важная роль в процессе нормализации. Поэтому даже полагая, что именно эдипов эпизод провоцирует возникновение невроза, вполне можно было, с другой стороны, спросить себя — а не бывает ли неврозов и помимо Эдипа?

Похоже, некоторые наблюдения действительно свидетельствуют в пользу того, что эдипов комплекс не всегда играет ведущую роль, что роль эта может принадлежать, например, отношениям ребенка с матерью, когда эти последние целиком оказываются на нее замкнутыми. Опыт обязывал нас, таким образом, признать, что могут существовать субъекты с такими неврозами, в которых Эдипа нет и следа. Напомню здесь, что одна из статей Шарля Одье как раз и называется: Возможны ли неврозы без эдипова комплекса?