Образцовый брак (СИ)

В перерывах между пытками Иллидан оказывался предоставлен сам себе. Придумывал план спасения и просто отвлекается от боли мыслями о доме. Однажды попытался еще раз поломать голову над проблемой в отношениях Мала и Тиранды, и вдруг ощутил такой прилив злости к брату, что заставил себе срочно переключиться на перебор в памяти новых увиденных заклинаний. Иллидан считал себя иммунным к ментальным воздействиям, да и сама Моэг бесилась, увидев, что ее магия зачарования не действует, но, похоже, она все же как-то сумела повлиять на него. Мысли о детских годах, проведенных с братом, не вызывали приливов гнева, и Иллидан старался вспоминать о Малфурионе именно в этом контексте.

Он не знал, по собственной инициативе суккуба мстит за свое убийство, пытая его, или Легиону вправду нужно получить ответы на вопросы. Сначала думал, что первое — больше им никто не занимался, значит, не так уж и важны были его сведения, его просто оставили в роли развлечения жене Архимонда.

Иногда Моэг приводила свою подружку-эредарку, чтобы та смотрела, как она орудует хлыстом и ловко сплетает сложные чары. Пару раз с Моэг приходил сам Архимонд. В процесс не вмешивался, только пялился на задницу жены, кривя рот в похотливой усмешке, а потом вдруг утаскивал ее прочь из пыточной с очевидными намерениями. Саргерасова парочка извращенцев! Иллидану была противна мысль, что издевательства над ним эти демоны воспринимали как возможность подогреть страсть в собственных отношениях. Словно его втянули в секс втроем и оставили самую унизительную роль. От боли стискиваешь зубы так, что они едва ли не крошатся, а рядом стоит возбужденный мужик, который чувствует себя очень даже прекрасно — бесит!

Словом, Моэг развлекалась по полной программе. Но потом стала явно терять терпение — значит, кто-то требовал с нее результатов.

— Эй, Иллидан. Ты же понимаешь, что как только я скажу Архимонду, что наигралась с тобой, он тебя уничтожит. И сделает это так, что ты не возродишься в Круговерти. Поэтому давай, не будь таким скучным и пассивным, если хочешь еще пожить. Предложи идею, что нам с тобой сделать. Ну же, скажи: «госпожа Моэг, а давайте выдернем мне все ногти по одному», — издевательски ухмыляясь, пропела она.

Иногда Иллидану казалось, что это плюс: Моэг наиграется, и мучения закончатся. Душа сгорит в реакторе, дав топливо для кораблей Легиона, и больше не будет больно.

Но он не хотел сдохнуть, так бездарно растратив свой талант и возможности. При рождении ему обещали великое будущее — и он его получил. Но неужели власть над половиной Кареша и зачистка Натрезы — это максимум, которого он сумеет достичь, потолок?

— У меня идея, — заявила вдруг суккуба. — Не знаю, насколько она тебе понравится… Но будет интересно.

Она минуты две пялилась изучающим взглядом в лицо Иллидану, словно и в самом деле предполагала, что ее очередная затея может ему понравиться. Потом его повели по коридорам куда-то на другой этаж, не туда, где обычно суккуба пытала его. Оглядевшись, Иллидан поначалу и впрямь обрадовался: смог увидеть брата и удивиться, что тот еще жив и даже относительно здоров.

После начала пыток собственная боль перепутывала ощущения, и Иллидан не мог сказать, его телу сейчас плохо, или малфурионову. Брат выглядел измученным, регенерация у него ослабла вдали от природы. В теле были видны сгустки магии Скверны — то ли его пытали ею, то ли подлечивали нанесенные раны, чтобы не умер раньше времени. Это наверняка болезненно для друида, но не страшно: подлечится, нужно только найти способ вытащить его отсюда.

— Брат, — прохрипел Малфурион, пытаясь облизать шершавым языком пересохшие, потрескавшиеся губы. Похоже, его мучили жаждой. Еще и исхудал…

Архимонд был уже на месте, и на этот раз он командовал процессом, а не просто смотрел.

— Начинай, — велел он Моэг, как только оковы надежно зафиксировали Иллидана.

Он впервые попадал в подобную ситуацию сам, но не раз слышал о таком методе прислужников Легиона: пытать одного пленного на глазах у другого. Теоретически это должно было превращать единство, взаимовыручку, верность соратникам в слабость, вместо силы. По факту же бойцы были готовы к такой ситуации, и каждый знал: никто не хочет, чтобы из-за него Иллидари оказались преданными. Малфурион не входил в их число, но его ненависть к Легиону и желание не дать ему никаких преимуществ в войне с Азеротом почти не уступали иллидарийским. Ну, разве что изучать магические приемы врага, брать их на вооружение и наполовину превращаться в демона он бы не стал.

— Ничего он тебе не скажет, тварь! — выплюнул Малфурион, подтверждая это предположение.