Образцовый самец (СИ)

Впрочем, отсутствие показаний — это не такой уж тупик, если подумать. Можно же исходить из запаса энергии в прототипе, а её было не так уж много.

Положим, достоверной и экспериментально подтверждённой оценки кривизны межгалактического пространства до сих пор не существует. Но той мощности, которой мы располагали в момент прыжка, нe хватило бы на его прокол по любой из известных мне теорий. Значит, с наибольшей вероятностью мы остались в родной галактике. Даже, скорее всегo, в нашем рукаве. И теперь уже мысль о том, что мы находимся на территории Союза, не кажется столь фантастичной. Тогда это, скорее всего, один из миров-заповедников, в которых обнаружена разумная жизнь, пока не пригодная для контакта и подлежащая наблюдательному изучению.

Впрочем, всё это работает, только если рассматривать перемещение в нашем, родном пространстве. Теория множественности Вселенных вполне правдоподобна и имеет право на жизнь, а наш прокол мог вести не вдаль, а вглубь. И тогда весь мой оптимизм рассыпается, как атом московия на свежем воздухе.

Разумеется, размышления эти не привели ни к каким результатам, но зато развлекли и совершенно успокоили. Поэтому, когда лес кoнчился, я пребывала в самом лучшем настроении за всё время нахождения на этой планете.

Кончился вдруг, очень неожиданно и резко. А следом началось нечто, чему я далеко не сразу сумела подобрать название.

Это была огромная и безукоризненно симметричная широкая коническая гора с чуть усечённой верхушкой, похожая очертаниями на нарисованный по линейке вулкан. Она была по — настоящему огромной, особенно в сравнении с совершенно плоской равниной, возносилась минимум на пару километров. За ней в дымке угадывались похожие силуэты, но разглядеть за пеленой дождя не получалось.

На поверхности горы кишели транспортные средства, похожие на нашего паука. Они быстро перебегали по склонам и исчезали в норах, буквально изрешетивших каменный конус.

«Муравейник», — сообразила я наконец. Гигантский, населённый многими тысячами существ, копошащийся…

«Человейник», — всплыло в голове через пару секунд уточняющее. Я точно знала, что придумала это слово не сама сейчас, а где-то когда-то вычитала, но вспомнить так и не смогла.

В любом случае, ощущения это строение будило очень неприятные, хотя я толком не могла бы объяснить почему. Может, оттого, что я ненавижу насекомых и любые ассоциации с ними сами по себе вызывают отвращение?

Какая несправедливость. Почему столь красивые внешне, буквально совершенные существа живут в подобном месте? Глядя на егерей, я ожидала увидеть лёгкое каменное кружево домов-дворцов, роскошные сады и фонтаны, но никак не вот это!

На первый взгляд казалось, что движутся транспортные пауки по «человейнику» хаотически, но вскоре я начала различать в их перемещениях некую систему. У местных явно существовали правила дорожного движения, пусть и непонятные вот так, с ходу.

Мы влились в общий поток, я заозиралась чаще и тревожней, боясь потерять из виду аранина. Но второй паук пристроился позади и не отставал. Сначала пару минут по склону горы, потом — по тоннелям.

Внутри странный город оказался симпатичнее, чем снаружи. Аккуратные, просторные, прямые тоннели тянулись во все стороны. Свет испускали сами стены — приятный, тёплого жёлтого оттенка, неясной природы. В основном достаточно однообразные, порой они прерывались настоящими прoизведениями искусства: местами проходы украшались тонкими барельефами, иногда мы пересекали небольшие площади, в центре которых красовались своеобразные клумбы из крупных светящихся полупрозрачных цветных кристаллов и окружающих их, кажется, лишайников — рассмотреть подробнее я не успевала.

На нас глазели. И всадники, и пешеходы, которые начали попадаться в недрах горы, останавливались и провожали взглядами.

А спустя некоторое время я пoняла: не на нас, на меня. Потому чтo среди местных почти не было женщин. Смотрели со странным восхищением и ожиданием — это стало отлично заметно внутри, в коридорах, где скорость заметно снизилась.

Наверное, если бы не это «почти», я бы уже заранее ударилась в панику и вернулась к самым нехорошим предположениям о том, куда мы попали. В сочетании c общим видом человейника отсутствие женского населения наталкивало на зловещие мысли о королеве-матке и пресловутых жертвоприношениях. Но представительницы слабого пола всё же попадались, пусть в небольшом количестве и совершенно обычные, не столь прекрасные, как их мужчины.

Утешало и то, что женщины перемещались вроде бы свободно и казались довольными жизнью. Не опускали затравленно взгляды, не производили впечатления затюканных, а, наоборот, смотрели уверенно и прямо, с понятным любопытством.

Пешеходы перемещались по полу, а вот наш паук совершенно невозмутимо бежал по потолку, развернув ноги в суставах на сто восемьдесят градусов. С себе подобными на этом потолке, порой сбегая частью ног на стену, он расходился очень ловко и без заминок.