Образцовый самец

– Честно говоря, мне тоже хочется убить кого-нибудь из них. Ну, для эксперимента, – призналась я со вздохом. – Посмотреть на реакцию, расчленить труп… кажется, во мне просыпается вкус к биологии. Пристрелишь кого-нибудь, когда будем уходить?

– Как они тебя достали-то! – рассмеялся Гаранин. – Посмотрим по обстоятельствам, кровожадная женщина.

– То есть с боем прорываться не станем? – прозвучало очень разочарованно.

– Я бы и один подобное оставил на крайний случай, а с тобой тем более! – отмахнулся полковник.

– А в меня они стрелять не будут, я же женщина!

– И ты готова поставить на это свою жизнь? – Мужчина насмешливо вскинул бровь. – Вась, не дури. Кстати, я не уверен, что у них есть чем стрелять. Ничего похожего на привычное оружие я не видел.

– Кстати, да! Даже на примитивное, вроде дубин, – сообразила я. – Может, им хватает плюющихся кислотой арениев? Они вон даже с брухами сражались только с помощью пауков.

– Может быть. Но это тем более странно, учитывая наличие нитроглицерина у их врагов. С другой стороны, чему удивляться, если они явно не знают, что такое взрывчатка!

– Почему ты так решил?

– А ты не заметила? Они же на землетрясения реагируют точно так же, как на тот взрыв. Ну только еще и позу устойчивую стараются принять перед тем, как замереть, – легко пояснил Гаранин.

– Думаешь, они настолько тупые и вообще не поняли, что тогда произошло? – с сомнением предположила я.

– Да черт знает. Ладно, давай спать. – Гаранин поднялся, стянул рубашку, покрутил головой, разминая шею. Потом поднял и легко переставил столик-арений в угол – нас эти пауки не слушались.

– А может, мне завтра с тобой на разведку пойти? Просто так, на всякий случай, – понимая, что говорю глупости, все-таки предложила я. И добавила совсем жалобно: – У меня плохое предчувствие.

– Не ерунди, – коротко отмахнулся Захар. Проходя мимо, отечески потрепал меня по макушке. Я настолько опешила от неожиданности этого жеста, что даже отшатнуться не сообразила. А потом стало поздно возмущаться – мужчина уже присел на край постели со своей стороны и принялся разуваться. – Мы выберемся.

– А есть куда выбираться? – спросила совсем уже тоскливо.

– Отставить панику, – велел полковник. – Отбой.

Не повышая голоса, даже как будто не меняя интонации, спокойно и четко. Но все равно сказал так, что я без возражений послушно поползла на свое место в кровати.

– Захар, – тихо позвала, когда свет погас.

– Ну что еще? – со вздохом отозвался он.

– Извини за утро. Очень ты меня рассердил этими своими поощрениями за хорошее поведение…

– Замяли. Я тоже был неправ. Думать надо, с кем тупые шутки шутить.

– То есть ты не обиделся? – продолжила допытываться я. Не то чтобы всерьез сомневалась – в его голосе слишком отчетливо слышалась улыбка, да и не такой человек Гаранин, чтобы дуться из-за нескольких сказанных в споре слов. Просто…

Хотелось поговорить. Хоть немного. Послушать рваный, каркающий тембр, такой восхитительно неблагозвучный на фоне музыкальных, словно профессионально поставленных, голосов аборигенов. Успокоиться, насладившись полковничьей иронией, ворчанием, да вообще хоть какими-то нормальными, человеческими эмоциями, а не местным восторженным трепетом. Позволить убедить себя, что все будет хорошо, что нас непременно найдут, что мы вернемся домой, к людям. Наконец, просто почувствовать, что я не одна затерялась в этом заповеднике незамутненной наивности.

– Вась, уймись, – не понял моих надежд Гаранин.

Я уже было набрала воздуха, чтобы задать еще какой-то вопрос и продолжить дергать мужчину, но тот опять разрушил все планы неожиданным поступком. Он молча подгреб меня к себе одной рукой, уложив на бок и устроив так, как ему было удобнее.

От неожиданности я опешила и лишилась дара речи, замерла под тяжелой рукой. Однако полковник больше не издал ни звука, а спустя несколько секунд и вовсе задышал спокойным, медленным дыханием крепко спящего человека.

Я же еще долго лежала, тараща глаза в плотный желтоватый сумрак. Слишком мало устал разум, чтобы быстро уснуть, и слишком сильно меня сейчас занимали непривычные телесные ощущения.

Звук ровного дыхания где-то у затылка, тепло и тяжесть слегка придавившего жилистого, твердого тела. Рука поперек талии. Запах. Странное дело, Гаранин целый день где-то шастал, потом пренебрег водными процедурами, и вроде бы пахнуть от мужчины должно было противно. Но запах не просто не раздражал, он казался приятным.

Какая низкая непоследовательность и переменчивость с моей стороны! Буквально несколько дней назад вместе со всеми коллегами смеялась над станционными анекдотами про черного полковника, относилась к нему с пренебрежительным снисхождением, забывала здороваться при встрече. А стоило попасть в беду – и сразу начбез стал казаться отличным мужиком. И надежный-то он, и двигается красиво, и лежать в его объятиях тепло и уютно…