Образцовый учитель

Молодая женщина расплылась в улыбке, и Бочаров вдруг поймал себя на мысли, что не хочет от нее ничего, кроме человеческого общения. Она вызывала в нем приятные чувства, но не больше. А еще он с неприязнью для себя обнаружил, что хоть и шикарно провел эти выходные, и секс был крышесносным как никогда, но чувства и эмоции – их не было. Они толком и не разговаривали с Лёлей за эти двое суток.

***

В школе что-то произошло. Было слишком тихо. Хотя нет, галдеж учеников никуда не делся, но учителя выглядели какими-то подавленными…

Заскочив в учительскую, Роман сразу же обратился в слух, как только заметил Эйнштейна, Денисову, свою наставницу и еще несколько учителей.

– До сих пор в голове не укладывается, – тяжело вздохнула директриса, шмыгнув носом. – Мы только в пятницу проводили ее на пенсию.

– Сегодня ее первый день…

– Она так ждала этого дня.

– Вот в такой стране мы живем, всю жизнь пашем, чтобы уйти на пенсию и не доживаем до нее.

Роман встревоженно оглядел коллег. Палыч грустно вздохнул и положил смятую пачку купюр в коробку с «Оброком».

– Что случилось? – Бочаров поставил сумку с ноутбуком на стул. Он не хотел делать поспешных выводов, боясь, что из-за бессонных ночей всего лишь неправильно понял разговор.

– А вы, как всегда, не читаете рабочий чат, Роман Дмитриевич?

Он даже не заметил Тоню в учительской. Заплаканные котеночьи глаза смотрели на него с упреком.

– Я был… не в городе, – прочистив горло, ответил он и встретился взглядом с Елисеевой.

Его обдало жаром, когда он заметил застывшие слезы в ее глазах. Сердцебиение участилось, пульс стал отдавать в ушах. Она показалась ему такой миниатюрной, хрупкой и ранимой в этот момент. Он что, соскучился?

Поймав себя на этой мысли, Рома в шоке заморгал, прослушав разговоры коллег.

– …Веру Иосифовну сегодня утром забрала скорая, инфаркт, – пояснил Палыч, неуклюже почесывая пятерней спутанные волосы.

Рома неосознанно перевел взгляд на Ксюшу, а та хлюпнула носом и опустила глаза.

– Вот черт… – тихо выругался Бочаров, оседая на стул. Ему было искренне жаль пожилую женщину. Он был хорошего мнения о том, какие знания она успела дать детям в школе. Единственные девятиклассники, которые понимали его английскую речь без проблем – были ее учениками. – Я чем-то могу помочь?

Учитель истории – Лидия Семеновна постучала пальцами по коробке с надписью.

Бочаров порылся во внутреннем кармане пиджака и достал оттуда все наличные, что у него были. Он пропихнул купюры в отверстие коробки и почувствовал на себе пристальный взгляд. Ксюша и Тоня. Они обе догадывались, что в этой пачке денег было больше, чем скинули все их коллеги, вместе взятые, но не сказали ни слова. Тень улыбки скользнула на губах Тони. Ксюша лишь отвела взгляд в сторону.

Так она вела себя с ним весь оставшийся день. Неужели до сих пор дуется за тот поцелуй?

***

В конце рабочего дня Бочаров чувствовал себя так, словно его переехало бульдозером. Хотелось завалиться в постель и проспать до самого утра.

Но на вахте его ждал Кощей.

– Ты что тут делаешь? – Роман потянул парня за собой из школы, довел до авто и усадил на пассажирское сиденье. – Извини, детского кресла у меня нет.

– Ха-ха, – гримасничал пацан.

– Зачем в школу приперся? Я просил не высовываться.

– Вы на сообщения не отвечали, Роман Дмитриевич. Мы договорились еще с утра встретиться, чтобы я вам передал все, что найду по объекту.

– Вот черт, – Рома потер виски, устало вздохнув. – Ты прав, извини. Что там у тебя?

Кощей открыл тонкую папку с распечатками и данными на Ксюшу.

– На нее зарегистрирован дом, в котором она живет и еще несколько загородных коттеджей, – начал докладывать парень.

– Не хило.

– Родители в обычной панельке тут в центре, а старшая сестра в Питере.

– Дай, сам посмотрю, – Рома вытянул папку из Кощеевских пальцев.

– Роман Дмитриевич, ничего незаконного, да и вообще сверхординарного я на нее не накопал.

– Значит, мало копал, – сообщил Рома, потянулся к ручке авто и открыл дверь, красноречиво выпуская мальчишку на улицу.

Когда тот ушел, Бочаров заметил у ворот школы Елисееву. Она держала на руках сына и, зажав плечом телефон, с кем-то громко ругалась:

– Я же указала адрес, метка на карте указывает точно, где именно я стою, вы что не умеете пользоваться навигатором?!

Рома опустил стекло и стал с любопытством разглядывать девушку. Мальчик тихо хныкал, спрятав лицо в ее пушистом воротнике.

– Да вы с ума сошли?! Я и так уже стою на улице с больным ребенком и жду вас больше, чем требуется. Может, вы сначала разговаривать научитесь, а потом за руль сядете, все-таки людей возите?! Быдло!

Не заглушая двигатель, Бочаров вышел из машины. Он хлопнул дверью и направился к Ксюше. Едва заметив его, она прекратила разговор и убрала телефон.

– Дай мне пацана, тяжелый ведь… – предложил Рома, протягивая руки. Елисеева прижала сына еще крепче к груди. – Что с малым?

– Я не знаю, – ее саму трясло от страха, – весь горит…

Рома забрал у нее из рук сумочку и портфель мальчишки.

– Давай я подброшу? Куда ты везешь его? В больницу? Домой?

Ксюша замотала головой так отчаянно, что чуть шапка с головы не слетела.