Образы души. Шаманизм и системные расстановки

Западные научные языки дают аналитические объяснения. Шаманский же язык обычно не объясняет, а просто описывает, а это нечто принципиально иное. С помощью шаманского языка можно описать не только опыт, полученный через органы чувств физического тела, но и опыт души.

В традиционном шаманизме точное описание духовного опыта само по себе считается достоверным объяснением. Шаман или знахарь будет описывать самые разные виды духовного и практического опыта, а потом предоставит слушателю найти между ними связи и структуры. Кто, не вступая в дискуссию, не задавая вопросов и не анализируя, будет слушать традиционного шамана, тот со временем обнаружит некие паттерны. Глубинные структуры реальности можно почувствовать. Обучение у шаманов и знахарей очень отличается от изучения новых формул или определенных техник в школе. Ученик шамана получает возможность услышать детальные описания реальности, а потом ему приходится делать собственные выводы.

Мой первый контакт с шаманизмом состоялся в 1979 году, когда я встретился во сне с одним индейским целителем. Он нисколько не соответствовал общепринятому романтическому представлению об индейце. У него были короткие седые волосы, одет он был в джинсы и дождевик. Он не пользовался бубном, не украшал себя перьями или другими атрибутами. Там, где я его встретил, было очень мало света. Он просто сел рядом со мной на землю и запел песни исцеления. Через какое-то время он пригласил меня петь вместе с ним. Но я был слишком робок и слишком тронут его песнями, чтобы присоединиться к его пению. Заметив это, он просто на какое-то время положил мне на спину свою руку. Несколько мгновений спустя он сообщил, что ему пора уходить. Мы попрощались, и я проснулся.

Этот сон мне приснился, когда мне было шестнадцать, это был насыщенный период моей жизни с серьезными проблемами и множеством неясностей. Я знал, что тот сон был подарком некой неизвестной реальности, и никому о нем не рассказывал. Эта встреча вселила в меня уверенность и силу, которая была мне необходима в то время, чтобы справляться с проблемами. Даже сегодня я все еще чувствую у себя на спине тепло от прикосновения руки того шамана и продолжаю черпать силу из этого образа.

Через два года после этого сна я заболел острой малярией и был на волосок от смерти. Вскоре после выздоровления у меня снова произошла встреча с шаманом. Однажды я спал и во сне проснулся. Рядом с моей кроватью стоял арктический шаман, одетый в коричневую кожаную парку. На мое удивление, он представился мне как мой учитель. Он велел мне выйти из моего тела и подняться с постели, что у меня даже каким-то образом получилось. Затем я был подвергнут некоторым испытаниям, поскольку учитель хотел выяснить, насколько я силен. Не думаю, что мне удалось сильно его впечатлить. Как бы то ни было, но после этого сна мне постоянно снились новые, в которых мне являлись учителя и духи-помощники, чтобы чему-то меня учить. Так очень естественно и постепенно шаманизм вошел в мою жизнь.

Когда меня уже несколько лет обучали во сне духи-помощники, я совершенно случайно встретил одного традиционного индейца, обладавшего обширными знаниями о природе человеческой души и о том, как ее лечить, если она больна. Он пригласил меня путешествовать вместе с ним. Еще через несколько лет я удостоился чести быть приглашенным в дома традиционных шаманов. Так я смог присутствовать при проведении ими церемоний и исцелений. Некоторые из них поощряли меня тоже обратиться к этому виду работы, разговаривать с духами-помощниками и интерпретировать их сообщения для находящихся в беде людей, чем я главным образом и занимаюсь с 1992 года.

Но я не считаю себя шаманом или знахарем. Скорее я описал бы себя как человека, который взял на себя внутреннее обязательство изучать шаманизм. Несмотря на то что я уже двадцать лет чувствую свою с ним связь, я знаю, что мое понимание шаманских практик никогда не будет совершенным. В шаманизме всегда находится множество вещей, которые мне еще только предстоит освоить и осознать заново.

В этой книге я бы хотел остановиться на некоторых вопросах, которые выкристаллизовались по ходу развития системной работы Берта Хеллингера и пока не получили достаточного ответа: как возможно, что заместитель, практически ничего не зная о расставляемой семье, в расстановке способен почувствовать и выразить суть отношений между ее членами? Что конкретно происходит в этот момент?

Все эти вопросы относятся к «процессу, которого мы не понимаем», как говорит большинство из тех, кто проводит расстановки. Но наряду с этими есть и другие вопросы, которые требуют прояснения. В семейной расстановке ставятся не только живые, но и умершие члены семьи. Теперь уже общепризнан тот факт, что расстановка оказывает целительное действие как на клиента, так и на живых членов его семьи, которые ставились в расстановке. Но не могут ли расстановки исцелять и мертвых? Эти и другие вопросы заслуживают тщательно сформулированных ответов.