Образы Италии

АНТИЧНОЕ

Проезд вокруг стен Собора святого Петра, ведущий к садам Ватикана и к Бельведеру, является большую часть дня одним из самых тихих мест в Риме. В послеполуденные часы здесь можно встретить разве только быстро пробегающего священника в блестящей черной шляпе или процессию молодых семинаристов, нарушающих тишину пьяцца делла Сагрестия топотом своих казенных башмаков. Они проходят, и площадь снова погружается в дремоту, безлюдная, нагретая солнцем, прислушивающаяся сквозь одолевающий ее сон к говору тонкой струи, льющейся в почерневший саркофаг.

Но какое оживление бывает здесь утром! Экипажи катятся один за другим, пешеходы тянутся сплошной вереницей. У Бельведерского входа собираются извозчики, нищие, продавцы сувениров, гиды и зазыватели. Здесь уже много десятков лет ищет своего случая тот римский люд, который кормится иностранцами. Ибо, наверное, за целое столетие не было ни одного иностранца, который не совершил бы этого утреннего осмотра Ватиканских музеев и галерей. ????????.?.???????????? 550 Ан??чн?е В прежние годы здесь был вход только в помещение античных коллекций; туристы, осматривавшие Сикстинскую капеллу и станцы Рафаэля, попадали туда с площади св. Петра через Портоне ди Бронзо и лестницу Бернини. Но от этого ежедневный приток любопытных ко входу в Бельведер не был меньше. У античных музеев, собранных папами, есть настоящая мировая слава. Даже католические паломники считают свое дело неисполненным до тех пор, пока не увидят Лаокоона и Аполлона Бельведерского. Даже совсем равнодушные к искусству и к древности люди считают положительной необходимостью для себя прогулку по залам Пио-Клементинского музея и галереям Кьярамонти и Браччио Нуово. Это дань, которую современное человечество платит античности с наибольшим единодушием, с наибольшей покорностью.

Что-то странное есть в этом явлении, так как пребывание в залах Ватиканского музея едва ли может доставить кому-нибудь искреннее удовольствие. Их холодное великолепие наводит уныние; бесконечные ряды белых изваяний, симметрично уставленных вдоль стен, внушают чувство потерянности, почти отчаяния от невозможности разобраться во всем этом племени ????????.?.???????????? 551 Ai??^i?a статуй и бюстов - что-нибудь выделить из него, что-нибудь полюбить. В ровном и неживом свете сглаживаются все различия, исчезают все особенности, которые только одни убеждают в действительном существовании вещей. Даже мрамор перестает казаться здесь мрамором, и мертвенность белых форм, покрытых налетом сухой пыли, производит жуткое впечатление. Все чуждо здесь и далеко от всяческой теплоты жизни, все подобно кладбищу. С чувством облегчения выходишь наконец отсюда и с радостью ощущаешь на лице ветер и жар римской улицы.

Итак, по-видимому, все дело только в традиции, пережившей свой век? Слава классических статуй, сложившихся в дни Винкельмана и Гете, укрепилась в литературе и через литературу до сих пор воздействует на ряд поколений, которые, казалось бы, давно утратили прямое отношение к античному. Ни Винкельман, ни Гете не видели, однако, Ватиканского музея в том виде, какой он представляет сейчас. Основатель художественной истории знал только собрание древностей в Капитолийском дворце и коллекции кардиналов и частных лиц. Ватиканский музей был окончательно устроен в конце XVIII века; он выражает вкус и ????????.?.????????????

552????????

темперамент своей эпохи. Это не одно и то же, что вкус и темперамент Винкельмана и Гете. Вся жизнь Винкельмана была подвигом, и его отношение к древнему искусству было глубоко жертвенным. В его судьбе есть элемент чудесного, - это пламенная любовь к античному, так странно охватившая сына башмачника, выросшего среди песков Бранденбурга, и проведшая его сквозь все превратности в Рим. "Жизнь Винкельмана в Риме, - говорит Патер, - была простой, первобытной, греческой. Его хрупкое сложение позволяло ему поддерживать существование только хлебом и вином". Что касается Гете, то, по выражению Ампера, в Риме "он почувствовал присутствие божеств, которым давно уже служил издалека, и здесь поклонился им с религиозным благоговением".