Читаем Образы России полностью

Принцип композиции таков: двухэтажная застекленная часть служит оригинальной соединительной галереей для четырех корпусов, в четыре этажа каждый. Все эти корпуса обращены к Площади парадов торцами, и на уровне примерно двух третей высоты они объединены галереей. Главный вход интересно декорирован стенным панно. Глухие торцы оживлены цветной керамикой. Прямые линии корпусов и стеклянной галереи сочетаются с купольными формами планетария и оранжереи. Все это разнообразит композицию, делает ее нескучной.

И приходят тут кое-какие педагогические соображения общего порядка, немаловажные в наше время индустриального, скоростного строительства городов.

Дело в том, что в нашем стандартном строительстве остаются как бы вне поля зрения архитектора специфические интересы жителя-подростка. Прошу понять меня правильно: разумеется, социалистический поселок или город обеспечивает поколение юных и дворовыми спортплощадками и (если говорить о малышах) каруселями, песочницами, горками для катания.

Все это в нашей стране разумеется само собой. Но для развития детского характера, творчества, фантазии потребно больше. А где двенадцатилетнему жителю стандартного микрорайона развивать эту самую фантазию?

Могут ли приглаженные дорожки, подстриженные газоны подсказать подростку, например, в новых Черемушках те интересные творческие игры, какие у нас сами собой получались невдалеке от Яузы-реки, там, где были дощатые заборы с дырами, стоял на ржавых рельсах старый паровоз, лезла трава из-под шпал или (верх мечты!) валялся на боку списанный еще в прошлом веке железный баркас?! Сколько тысяч миль пролетели ребята «с моего двора» на таком вот жюль-верновском транспорте, возбуждая острую зависть наших ровесников из куда более благоустроенных районов!

Разумеется, я не ратую здесь за устройство в новых дворах некой полосы предполья, которую смогли бы преодолевать лишь ребята школьного возраста! Но кому-то в архитектурных мастерских надо всерьез подумать о жителе-подростке, о его особенных интересах, о «его дворе».

Все это я веду к тому, что как раз во Дворце пионеров об этом подумали.

В этом дворце множество находок, сделанных людьми, понимающими психологию подростка. Дело не только в том, что здесь четыреста с лишним помещений общей площадью в 50 тысяч квадратных метров. Кстати, такой «метраж» позволяет заниматься практически 600–700 кружкам одновременно. Помнится, в переулке Стопани, в старом общемосковском Дворце пионеров, на открытии которого мне довелось присутствовать в середине тридцатых годов, едва хватало места для одновременной работы двух-трех десятков кружков.

Повторяю, дело не только в масштабах, но и в том поиске романтической струи, который ознаменован здесь, на Ленинских горах, явными успехами.

Входишь в вестибюль — и сразу попадаешь в тропический пояс Земли: тут под тремя стеклянными фонарями-куполами устроена оранжерея вокруг плоского бассейна, облицованного голубой смальтой. В воде красиво отражаются листья больших пальм, бамбук, диковинные тропические цветы…

За два часа я обошел только технические и научные лаборатории, киностудию, планетарий, замечательный концертный зал, слушал молодого пианиста, игравшего Сен-Санса, видел несколько десятков совсем юных Золушек в пачках и балетной обуви, заглянул в обширную библиотеку, просмотрел выставку юных художников и… не успел оглядеть даже половины помещений!

Авторы проекта Дворца пионеров — архитекторы В. Егерев, И. Покровский, Ф. Новиков, Б. Палуй, В. Кубасов, конструктор Ю. Ионов — интересно использовали химию пластмасс, сделали цветные пластиковые полы, стеклянные лестницы, применили для отделки алюминий и керамику. Весело-ироничны металлические знаки зодиака на черном фоне цилиндра в планетарии. Остроумно найдены «каннелюры» колонн — наклеенные жгутики пластика.

Есть и нарочно запутанные переходы, есть очень «мобильные» выставочные помещения, где удобно размещать любые экспонаты, от планеров до… коллекции жуков. Здесь на каждом шагу — неожиданности, в каждом корпусе — разная планировка, разная отделка помещений, нет скучной одинаковости.

Вот отсюда и получается обстановка этакой архитектурной феерии, где ребятам интересно, где не возникает желания что-то разрушить, испортить (а в «скучных» домах и дворах разрушительные наклонности превращаются в страсть!), а наоборот: хочется играть, заниматься искусством, науками…

В будущем здесь появятся еще спортивные сооружения, плавательный бассейн, лодочная станция и пляж на озере, а может быть, и маяк и даже морской корабль! Задуманы еще и сельскохозяйственные фермы для юннатов, целый опытный участок леса, кормовые кухни, свое рыбоводческое хозяйство, свой зоопарк. Будут, говорят проектанты, водопады. Будут искусственные горные склоны для разведения альпийской флоры — альпинарий, почти как в университете или Главном ботаническом саду.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Очерки поэтики и риторики архитектуры
Очерки поэтики и риторики архитектуры

Как архитектору приходит на ум «форма» дома? Из необитаемых физико-математических пространств или из культурной памяти, в которой эта «форма» представлена как опыт жизненных наблюдений? Храм, дворец, отель, правительственное здание, офис, библиотека, музей, театр… Эйдос проектируемого дома – это инвариант того или иного архитектурного жанра, выработанный данной культурой; это традиция, утвердившаяся в данном культурном ареале. По каким признакам мы узнаем эти архитектурные жанры? Существует ли поэтика жилищ, поэтика учебных заведений, поэтика станций метрополитена? Возможна ли вообще поэтика архитектуры? Автор книги – Александр Степанов, кандидат искусствоведения, профессор Института им. И. Е. Репина, доцент факультета свободных искусств и наук СПбГУ.

Александр Викторович Степанов

Скульптура и архитектура