Образы России

В этом соборе впоследствии короновались цари, он служил усыпальницей митрополитов и патриархов, стал архитектурным образцом для многих соборов на Руси.

…Город же за пределами кремлевских стен с высоты кажется нам фантастической сказкой. Только очертания кремлевского холма, петли Москвы-реки и устья ее притоков — Неглинной и Яузы — помогают нам несколько сориентироваться. Какая теснота застройки! Бревенчатые дома так близко лепятся друг к дружке, что остается маловато места для зелени.

Деревянное море! Даже мостовые и те бревенчатые! Неужели это и впрямь наша Москва?

Вот журавли над колодцами и даже над Москвою-рекою. Так поднимают воду для кухонь и, главное, для бань. Их множество — видимо, москвичи очень любили попариться. И чтобы тепло лучше сохранялось, над банями не делали покатых кровель, а устраивали дерново-земляные перекрытия по жердяному или бревенчатому накату.

В концах улиц, ведущих к Кремлю, видны решетки и ворота из крепких бревен. На ночь решетки запирались. Это делали особые сторожа, чтобы не набежал — в случае пожара — лихой народ, не разграбил имущества погорельцев.

За нынешней площадью Дзержинского начиналось Кучково поле, тянувшееся дальше по Сретенке, — здесь шла торговля бревенчатыми срубами домов. К услугам вчерашних погорельцев были тут и разборные дома целиком и части домов. Как видите, стандартное строительство было в ходу уже в тогдашней Москве!

Мосты, мосточки, переходы через ручьи и речки — горбатые, пологие, крутые, длинные, короткие, с перилами и совсем открытые по сторонам. Мостов так много, что даже само название города — Москва — пытались истолковать от слова «мост» — дескать, мостковая столица.

Около больших мостов кипела большая торговля. А по ночам из-под тех же мостов вылезали тати и воры с ножами и кистенями… И утром всплывали на речках и прудах тела утопленных и зарезанных. «Божедомы» — обитатели богаделен и приютов — подбирали убитых и выносили на перекрестки — там родственники могли опознать тело…

На запруженной Неглинной реке, на Яузе и Черногрязке видны издали мукомольные и пороховые водяные мельницы, а чуть подальше, в Кудрине, машут крыльями ветряные. Дальние концы города — слободы ремесленников: котельников, гончаров, кожевников, сыромятников, кузнецов. Слава этих московских ремесленников, в особенности кожевников и ювелиров, гремела по всему миру, их изделия ценились очень дорого.

Западная часть посада, то есть огромное пространство от Кремля до Ваганькова и в петле Москвы-реки, до Новодевичьего монастыря, все улицы от Боровицких и Троицких ворот до села Кудрина — все это принадлежало царю и было занято царской обслугой. Впоследствии именно эту часть Москвы Иван Грозный передал в опричнину.

На речном берегу (у нынешнего Крымского моста) находилось Остожье, сенокосные луга и выгоны для дворцовых лошадей. Отсюда прежнее название улицы — Остоженка. В этом конце всегда пахло сеном — его заготовляли впрок тысячами пудов на Остоженном дворе. По улице Арбат (от слова «арба», что значит «повозка») жили татарские купцы, а в Замоскворечье имелась целая слобода переводчиков — толмачей. Около Каменного моста был Колымажный двор, где чинили экипажи, а в особой слободе близ Арбата содержался Конюшенный двор для запасных коней царского выезда.

У Дорогомилова перевоза на берегу располагался Дровяной двор — там припасали к зиме дрова. Поэтому тамошняя церковь называлась Никола на Щепах. Близ села Новинского стояла слобода кречетников, сокольничьих и других мастеров царской охоты, а поддержанные плотинами пресненские водоемы (от них до наших дней сохранились лишь небольшие пруды зоопарка) издавна служили садками для рыбы к царскому столу.

За прудами, дальше на запад, неподалеку от нынешнего Ваганьковского кладбища, находился Потешный псаренный двор, перенесенный сюда из Старого Ваганькова (оно соседствовало с Кремлем, у Боровицких ворот).

Поварская улица с переулками Столовым, Хлебным, Скатертным населена была мастерами дворцовой кулинарии. Хозяйство древнего Кремля было огромным: пекарни для черного хлеба, особые хлебни для калачей и сладких мучных изделий; «естовые поварни», то есть кухни царские, людские, боярские; сытные избы, где варили пиво, кислые щи, сбитень, сытили мед и курили вино для царского обихода. В клетях и подклетях, в погребах и ледниках заготовляли капусту, огурцы, яблоки, сливы, разные варенья и соленья. В «сушилах» висели копченые окорока, мясо, всякая рыба, заготовленная на зиму. Все это привозили к Боровицким воротам тысячи и тысячи крестьянских подвод — в виде оброка, тягла, податей…

Богатая Кадашевская слобода — против Кремля, за Москвою-рекою — занята была хамовным делом: там изготовляли и шили скатерти, белье, полотна — словом, «белую казну» для дворцов. Тем же ремеслом на вольную продажу занимались в Хамовниках. Огромный штат швей, портних, искусных мастериц-вышивальщиц, составлявших прислугу царицы, обитал в домах по Никитской улице и в слободе Кисловке.