Обречён любить тебя (СИ)

В груди все сжималось от несправедливых обвинений. Ему все казалось несправедливым. Словно он один допускал ошибки, а остальные в семье нимб носили поверх белого пальто! Хотелось крикнуть об этом отцу. Однако, подняв голову, Татошка увидел глаза матери, и слова застряли в горле. Она так печально выглядела рядом с отцом. Словно за какой-то час в этой дыре из нее высосали десяток лет. Да и сам Павел Канарейкин явно чувствовал себя не лучше.

— Пошли, бро, — осторожно тронул его за плечо Лиса, заставляя очнуться. Остальные уже выходили друг за другом, тихо переговариваясь и стараясь не смотреть в его сторону. — Радовы пообещали поддержку в суде. Сказали, максимум отработка и хороший штраф. Ты в порядке?

— Похоже, что я в порядке? — огрызнулся Татошка, отшатнувшись от Елисея. — Прикольно, да? Сейчас с Марком поржете на пару над идиотом Антоном, который умудрился вляпаться в неприятности по самые уши!

Он не успел увернуться от удара по лицу. А Лиса не старался осторожничать, мощным хуком справа укладывая младшего брата на линолеум в кабинете. Ошарашенно потрясая головой, Антон сел, потирая челюсть. Ему даже показалось, что у него выбило все зубы разом. Рядом вскрикнула от испуга Алиса, распахнув глаза и хватая разъярённого Елисея за руку.

— Какой же ты придурок порой, Тоха, — выплюнул он зло, глядя Антону в глаза. — Накосячил, так хоть будь добр, за себя ответственность возьми! Тебе об этом отец сказал, поэтому не строй из себя обиженку. Тьфу, еще и Марка приплел. Сколько можно уже? — с этими словами Лиса развернулся, хватая Алису за руку, и потянул за собой, выходя из комнаты.

Журналисты едва не разорвали их на части. Они выкрикивали вопросы, перебивали друг друга и были больше похожи на оголтелых чаек при виде бесплатной рыбы. Стоило Антону выйти наружу, его мгновенно ослепили десятки вспышек и окружили дроны со всех сторон.

— Антон Павлович пара слов о вашей аварии?

— Антон Павлович, вы не пострадали?

— Скажите, это происки конкурентов вашего отца?

— Вы собираетесь платить ущерб городу? Как теперь это повлияет на дальнейшие планы вашего отца баллотироваться в мэра? Он не собирается снять свою кандидатуру…

— Кандидатуру снять с выборов, — процедил Паша, когда они сели в машину. Татошка забрался в самый дальний угол просторного салона «БМВ», прижавшись к затемненному окну, и притих. — Хрен вам с маслом, а не мой проигрыш, стервятники.

— Они будут обсуждать это теперь месяц, — вздохнула Кира устало, укладывая сумочку на колени, прижимаясь к ворчащему супругу.

Коснувшись на панели управления перегородки между водителем и пассажирами, Павел ввел адрес их дома. Бросив взгляд на сына, добавил еще один в список и нажал отправку, отдавая команду бортовому компьютеру, который сейчас управлял автомобилем автоматически. Машина тронулась с места, а в салоне прозвучал электронный голос:

— Маршрут построен. Пожалуйста, пристегните ремни.

— Ерунда, мы найдем чем перекрыть эти новости. Народу нужны зрелища. Сейчас они жаждут крови Антона, потом станут просить чьей-то еще, — иронично замутил Ярослав, с удобством устраиваясь на диванчике напротив Павла. — Главное не тянуть с официальным заявлением. Побольше честности, они тебя за это любят.

— Вот не было бы печали, — буркнул Кенар, постукивая пальцами по коленке.

Все это Татошку не касалось ни в какой мере. Очередное обсуждение кампании отца, будущей речи и стратегии защиты. Он не старался вникнуть. Хотелось быстрее вернуться в свою квартиру, закрыться там от людей и несколько дней попросту не вылезать, зализывая нанесенные моральные увечья. Канарейкин так увлекся этими мыслями, что даже не понял, когда они успели приехать. Лишь почувствовал толчок в плечо, просыпаясь и осоловело посмотрев на отца

— Выходи, твоя остановка, — недовольно произнес Паша, кивая на дверь. Та распахнулась точно по команде, и прохладный воздух мгновенно проник в теплый салон. Тасманова-старшего уже не было. Видимо, он проспал его прощание по дороге до дома.

Оглянувшись, Антон заметил спящую мать, свернувшуюся клубочком в углу и поджавшую под себя ноги. Туфли на каблуках валялись на полу, а сама Кира была заботливо прикрыта пиджаком Павла.

— Пока, — кивнул Татошка, почти выбираясь наружу.

— И все? Только «пока»? — вновь начал заводиться Павел, недовольно хмуря темные брови.

— Не хочу это обсуждать, пап. Поздно, я устал. Давай поорешь на меня завтра? Или послезавтра. А еще лучше: вообще забудешь, что у тебя такой никчемный сын, позаботившись о благополучии двух других совершенных детей! — неожиданно сорвался Канарейкин, выхода на улицу.

Он с силой хлопнул дверью, не боясь разбудить мать. В ответ «БМВ» несколько раз мигнула фарами, словно возмущенная таким бесцеремонным отношением. Уже шагая к подъезду, услышал крик отца:

— Имей в виду, я не шутил. Нечего мне тут характер свой показывать, сопливый еще для шиканья на отца и хлопанья дверками. Что за выходки ребяческие?! Антон!