Обречен на победу

Девушка, которая не могла опознать его в лицо, ее свидетельские показания сводились к шлицам и обезьянке, следовательно, равнялись нулю, искренне воскликнула:

– Ну и лгун!

«Милая, дай я тебе ручку поцелую», – чуть не крикнул Гуров, взял Усольцева под руку, повел к перекрестку – за углом находился тот дом.

– Усольцев, поймите, – доверительно говорил Гуров. – Мы боремся не против вас, а за вас. Убийство с заранее обдуманным намерением с целью компрометации третьего лица тянет на высшую меру.

– Сначала надо доказать. – Голос Усольцева терял живые интонации.

– Верно, – легко согласился Гуров. – Вы уже не отрицаете сам факт, лишь апеллируете к закону. Вы теряете позиции, Усольцев. Вы будете отступать и отступать, пока не упретесь спиной в стенку.

– Вы эту стенку сначала сложите. – Усольцев сопротивлялся уже по инерции. Расходуя нервную энергию, он терял силы, хлебнуть их было не из чего. «Геракл оторвал Антея от земли и удавил, – почему-то вспомнил он. – Так я не Антей, а ты милиционер, а не Геракл!» Усольцев разозлился, ощутил прилив энергии.

Гуров почувствовал это, отпустил руку Усольцева, остановился у подъезда Лозянко. Подошли тренеры, Серов с экспертами.

– Усольцев, когда в последний раз вы были в этом доме? – безразлично спросил Гуров.

– Не помню, – мгновенно ответил Усольцев, демонстративно отвернувшись от камеры.

– Интересно. – Гуров взял Усольцева за плечо, повернул лицом. – С вами разговаривают, Усольцев. – И обратился к Кепко: – Анатолий Петрович, задай я вам такой вопрос, вы ведь задумались бы, стали вспоминать. Так?

– Конечно.

– Потом бы вы говорили: «примерно», «видимо», только запутавшись, сказали бы «не помню». – Гуров изобразил недоумение. – А тут сразу: «Не помню».

Серов стоял позади всех, аплодировал Гурову.

Усольцев не реагировал – сил не осталось, вытекли. «Признаюсь, и конец, – думал он. – Раз признаюсь, вышку не дадут. Лет двенадцать вмажут точно. Так ведь вылечат. Отсижу десять, выйду на волю молодым и здоровым. Тюрьма? А сейчас я свободный? Водка лучше тюрьмы?»

– Подонок! – воскликнул Краев. – Убийца!

Гуров застонал, громко застонал, словно его ранили. Усольцев вздохнул, выпрямился, замахнулся на оператора, тот шарахнулся, едва не выронил аппарат.

Гуров понял, что не дошел до финиша одного шага, струна, натянутая между ним и Усольцевым, лопнула. Тренеры, которые весь вечер как бы призывали Усольцева рассеять абсурдные подозрения, не давали ему занять сугубо официальную позицию, превратились в обвинителей. Если до последнего момента он стремился оставаться для них, а следовательно, и для всего Города, Сережей Усольцевым, то теперь ему терять уже нечего. Убийца! Ну что же, на войне как на войне! Теперь он будет защищать не честь, а жизнь.

– Финита! – театрально воскликнул Усольцев. – Вы, гражданин милиционер, не режиссер-постановщик. Задерживайте, допрашивайте, проводите очные ставки, в законе все сказано. Действуйте.

– Как желаете, – сказал Гуров. – Едем в прокуратуру, следователь вас ждет.

– Едем! – Усольцев смотрел вызывающе.

«Я сделал все, что мог», – попытался оправдать себя Гуров, даже пожал плечами, взглянул на Кепко, который стоял, опустив голову, и предпринял последнюю попытку.

– В конце концов, Усольцев, от вас требуется совсем немного, – как можно мягче сказал он. – Назовите человека, с которым вы разговаривали по телефону двадцатого вечером. Мы проверим, никого не компрометируя. Помните, ваш отказ наводит на серьезные размышления.

– Нет! – выпалил Усольцев, не задумываясь. – Я в ваши игры больше не играю, а размышления – не доказательства! Сначала назовите, потом ответьте на последний вопрос…

– Вы совершаете ошибку, – сказал Гуров, повернулся к Усольцеву спиной и понял, что его маневр разгадан. Если бы в данной ситуации Усольцев заговорил, то обязательно запутался бы и в конце концов признался.

Не успел никто сделать и шага, как дверь подъезда распахнулась и на улицу с радостным визгом выскочила немецкая овчарка, а следом вышел мужчина.

Пес, не обращая внимания на людей, бросился справлять свои собачьи надобности. Мужчина, увидев Усольцева, сказал:

– Сергей, здравствуй!

Усольцев сорвался. Весь вечер милиционер играл по правилам. В кабаке все тютелька в тютельку, в вестибюле тоже. Машина, переулок, пара влюбленных дегенератов. Все точно. Этого кретина с собакой не было!

– Ты меня двадцатого тоже видел? – Он схватил мужчину за грудки. – Ты тоже, сука, свидетель?

– Отпусти! Пан порвет тебя! – крикнул мужчина.

Что-то серо-рыжее, ушастое и клыкастое уже летело по переулку. Все попятились. Хозяин оттолкнул Усольцева, шагнул вперед. Пес, утробно рыкнув, хотел его обежать.

– Стоять! Сидеть! – Мужчина погладил пса. – Гулять! – и повернулся к Усольцеву. – В чем дело, Сергей? Разве мы с тобой не встречались?

Дорогу осилит идущий!

Гуров шел, полз, карабкался, Краев подставил ему ножку, а неизвестный мужчина, как позже выяснилось, два часа назад вернувшийся из отпуска, вышел гулять с собакой и восстановил равновесие.