Обречен на смерть

Результат оказался не тем, на который она рассчитывала: папок все равно было слишком много.

— Здесь их полно, — сказала Леви. — Как мы можем отсеять еще?

— Уже отсеяли.

На этот раз ответил мужчина. Сержант Пэт Такер. Он тоже был старше и подходил под стереотипы о копах еще больше Хейла: высокий, широкоплечий, несколько располневший, он производил внушительное впечатление на улицах. Сержант продолжил:

— Мы полностью исключили те случаи, в которых подсудимый умер или все еще находится в тюрьме. Отсеялось больше половины. Эти три стола — все, что осталось.

Леви снова кивнула. Она надеялась, что фильтрация сильнее сузит круг поисков. На изучение оставшихся папок уйдут тысячи человеко-часов. Столько времени у нее попросту не было.

— Потом мы разделили оставшиеся дела на три категории, — продолжал Такер. — По столу на каждую. На первом столе те, кто совершил преступление лишь однажды. Их жестокость — аномальный эпизод. На втором столе — преступники, которых выпустили больше трех лет назад. Если бы они искали мести, то вряд ли стали бы ждать так долго, тем более когда жертва так стара, что в любой момент может умереть сама по себе. Третий стол — те, кто неоднократно совершал преступления, зарекомендовал себя способным на чрезвычайную жестокость и к тому же выпущен недавно.

— Значит, в приоритете у нас стол номер три, — нехотя согласилась Леви.

Она задумчиво оглядела гору бумаг, которые им предстояло просмотреть. Фильтрация дел не была идеальным решением. Желательно изучить все. Но с недостаточным финансированием, командой из тридцати полицейских и вторым серьезным убийством, которое ей поручили расследовать, у Леви в самом деле не хватало ресурсов. Однако она знала, на кого падет вина, если убийца окажется на столе номер один или два. Поэтому хотела испытать предложенную систему отбора, чтобы убедиться, что дела со второстепенных столов действительно менее обещающие.

— Хорошо, я согласна с подходом, — объявила она. — Это лучшее, что мы можем сделать. Однако прежде чем мы начнем, я хочу проверить систему. Убедитесь, что все папки в правильных категориях. Пусть каждый выберет одну наугад, три с первого стола и три — со второго.

Она подождала, пока сотрудники выполнят указание.

— Такер, что у тебя?

Пэт Такер открыл папку, взятую со стола номер один. В начале шло краткое заключение. Почерк не его. Это дело просматривал кто-то другой. Такер зачитал заключение.

— Артур Харт. Одно убийство. Бытовое. Убил жену, после того как она пригрозила уйти от него. Расчленил тело и избавился от него. Преступление было совершено после длительного периода стресса, связанного с работой и личной жизнью. Провел в тюрьме восемнадцать лет, два года назад его выпустили. Осужден в пятьдесят один год. Нет свидетельств того, что раньше совершал насилие. Предположительно слишком стар, чтобы убить кого-то так, как убили Лонгмана. А самое главное, за исключением этого одного преступления, не выказывал склонности к жестокому поведению.

— Какое отношение Лонгман имел к его делу? — спросил Хейл.

— Лонгман председательствовал на слушании, где Харту отказали в апелляции.

— То есть не он вынес приговор?

— Да.

Леви поразмыслила над фактами. Все услышанное оправдывало помещение папки во второстепенную категорию. Харт не был тем, кто им нужен.

— Согласна, — наконец сказала Леви. Повернулась к Пикетт. — Наташа? Что у тебя?

— Этот с первого стола. — Пикетт достала дело, которое сама же и оценивала. — Но мог бы быть и на втором.

— Рассказывай.

— Карл Хёрст. Причинение смерти по неосторожности. Причинение тяжкого вреда здоровью. Похищение. Вымогательство.

— Стол номер один? — Хейл начал сомневаться в системе. — Непохоже, чтобы жестокость была аномальным эпизодом для этого парня.

— Дело в том, что все это один случай, — объяснила Пикетт. — Произошедший восемнадцать лет назад. Хёрсту было двадцать восемь, и до ареста его ни разу ни в чем не обвиняли. Он похитил двух детей менеджера местного банка и пригрозил убить их, если тот не пустит его в хранилище. Менеджер пошел в полицию. Хёрст узнал и выполнил угрозу. Убил сына, нанес тяжелые повреждения дочери. Обвинение не смогло доказать, что сын не задохнулся случайно, поэтому Хёрста признали виновным в причинении смерти по неосторожности, а не в убийстве. Лонгман был судьей по делу. Приговорил его к пожизненному заключению с правом на досрочное освобождение через четырнадцать лет. Через этот срок Хёрста и выпустили, практически день в день. Чуть более трех лет назад.

Леви обдумала услышанное. Что-то здесь ей не нравилось.

— Ты уверена, что дело подходит под стол номер один? — спросила она. — Может, подсудимый и совершил всего одно преступление, но явно не в состоянии аффекта. А значит, он способен на хладнокровное насилие, тебе так не кажется?