Обречен тобой

Я все это понимаю. И принимаю правила игры, не боясь потерять голову. Собственно, я и подпустила Валеру так близко к телу лишь потому, что рядом с ним чувствую себя в безопасности. С ним мне совершенно ничего не грозит, тогда как больше всего на свете я боюсь опять по уши увязнуть в мужике. Мужчин, от которых у меня могло бы снести крышу, я обхожу десятой дорогой. Слишком живы воспоминания о том, как это – подыхать от любви. Прошедшие десять лет не смогли притупить память.

Просим связаться с нами по телефонному номеру… для решения дальнейшей судьбы договора.

Договора. Какой цинизм.

Судьбы договора, мать его.

Не моих детей. Биологически моих. Единственно возможных.

В груди что-то робко шевелится. Я так долго ничего подобного не испытывала, что далеко не сразу осознаю, что это во мне прорастает, пуская ростки, надежда. Которую я тут же с остервенением принимаюсь вытаптывать. Только, кажется, слишком поздно.

Мамочки. А ему… Ему они тоже вот так написали?! Это значит, он жив? Или…

– Ребят, у кого-нибудь есть сигарета?

– Айкос только.

– Блин. А нормальной нет?

– Давайте кальян закажем! – предлагает смутно знакомая барышня с противоположного края стола. Активно поддержав эту идею, именинница жестом подзывает кальянщика и, перепоручив его той самой девушке, переводит на меня подозрительный взгляд:

– А ты, вообще, по какому поводу курить надумала?

– Без повода. Настроение такое.

– Что хочется закурить спустя три года завязки?

– От одной сигареты ничего не будет, мамочка, – закатываю глаза.

– На, Вик…

Наташкин двоюродный брат Толик протягивает мне пачку олдскульного Кента. С благодарностью выбиваю сигарету.

– Возьми парочку. Раз настроение покурить, одной дело точно не ограничится, – рекомендует, добродушно посмеиваясь.

Отрицательно мотаю головой. Забираю сигу и, взмахнув ей в воздухе, бросаю:

– Отойду на пару минут.

Не знаю, хорошо это или плохо, но никто не изъявляет желания составить мне компанию на террасе.

– Возьмите плед. На улице сегодня прохладно, – предлагает заботливая хостес.

– Спасибо, – киваю я, сходу набрасывая тот на плечи.

Первая затяжка – как обезбол. Видел бы меня сейчас папа. Так странно – его я тоже стараюсь не вспоминать, но это письмо выпустило наружу чертову уйму воспоминаний. И вот… Вот уже перед глазами не раскинувшаяся на километры вокруг столица, а маленький военный городок, где мой отец был царем и богом. И я – не тридцатилетняя самодостаточная женщина, а глупая, не нюхавшая жизни девчонка.

Почему я так втрескалась в Мира? Я и сейчас не знаю. В конце концов, меня было не удивить ни смазливой мордашкой, ни отличной фигурой – в нашем городе командировались бойцы элитных подразделений, а там все мужчины как на подбор. Ни одного плохонького. А Мир чем-то зацепил, да… Сразу. Так на него засмотрелась, что на ровном месте споткнулась, вызывая смешки вояк и папин строгий взгляд – дело было у него на работе.

– Чего примчалась-то, Вик? – спросил отец, заводя меня в кабинет, в котором пахло кофе и истлевшей от времени бумагой.

– Я поступила!

– М-м-м? Серьезно?

Брови отца взлетели вверх. И ведь его недоверие было вполне понятным, но мне не нужно было каждый раз напоминать о моей тупости! То, что я еле-еле окончила школу в нашем поселке, не знал разве что ленивый. Так зачем он снова и снова мне его демонстрировал? Неужели не понимал, как это больно?

– На платный, конечно, и по льготе.

– А-а-а, а то я уж было подумал…

– В столицу. Общагу дают, – выпалила, не дыша, не давая папе закончить мысль и все еще больше испортить. Взлетевшие брови отца резко опустились, столкнувшись над переносицей. Это не предвещало мне ничего хорошего. Но я знала, что на иную реакцию рассчитывать не стоит. И потому готовилась, собиралась с силами, так нужными мне, чтобы отстоять свое право вырваться из-под отцовской опеки, а заодно и из этого места, которое ненавидела всей душой, из среды, к которой совершенно не была приспособлена, несмотря на то, что в ней прошла вся моя жизнь.

– А что не так с универом в N-cке?

То, что он в пятидесяти километрах, а я для себя четко решила – если уж убегать, то как можно дальше. Чтобы при случае даже длинные руки отца не могли до меня дотянуться. Чтобы я могла строить жизнь как хочу, и самой быть себе хозяйкой.

– Он гораздо хуже. Просто посмотри рейтинги ВУЗов, и все поймешь.

– А целевой? Я выбил для тебя контракт…

– Я не хочу быть делопроизводителем!

– Да ты вообще не знает, чего хочешь! Я тебе и учебу, и место потеплей сразу после – закрепленное за тобой, соплёй, место. Думаешь, так легко будет найти работу после института, да? На кого ты там собралась поступать хоть?!

– На ландшафтного дизайнера, – бросилась я объяснять, игнорируя обидное «сопля». В тот период это вообще была моя обычная тактика – игнорирование. Иначе как? Как еще мне было выжить?

– Это что за профессия такая? – бушевал отец. – Чем они занимаются? Вот ты знаешь?

– Проектируют парки и приусадебные участки. Я люблю возиться с растениями.