Обреченная

Он закатал рукава рубашки до локтя, развязал галстук и сунул его в карман. Конечно, никто не примет его за ирландского уличного хулигана, но он стал выглядеть более своим. И чувствовал себя удобнее — до меня вдруг дошло, что это ему нравится больше, чем напыщенность первого класса. В нем было что-то дикое, даже когда он оставался человеком, что-то стремившееся к свободе.

Перекинув пиджак через плечо, Алек спросил:

— Так лучше?

— Намного. — Я не удержалась от улыбки.

Лифтер даже рот приоткрыл.

Алек снова предложил мне руку, и на этот раз я ее приняла. Леди Регина со своей злобностью осталась где-то позади.

А мы оказались тут, в мире, который могли разделить между собой.

Алек ждал в коридоре, пока я переодевалась в свое простое дневное платье, а затем мы пошли посмотреть, какие развлечения предлагает третий класс.

Какое-то время мы просто гуляли по падубе третьего класса. Может, вид отсюда и не такой впечатляющий, как с палуб первого и второго класса, — мы видели их над собой, — но морской воздух не менее свеж, и солнце светит так же ярко. Маленькие ирландские девочки, которых я заметила раньше, решили, что наша скамейка — это их дом: не шикарный домик для куклы Венди, как можно было ожидать, а настоящий форт, призванный охранять их от индейцев, которые непременно появятся в ту же минуту, как они ступят на землю Америки.

— Вы можете сидеть тут и разговаривать, если согласитесь стоять на страже, — сказали нам солдаты, представившись и дергая друг друга за хвостики.

— А кого мы охраняем? — очень серьезно спросил Алек.

— Пленницу! — ответила Колин и показала на куклу под скамейкой.

— Она выглядит очень опасной. — Алек нахмурился. — А что нам делать, если она решит совершить побег?

Старшая сестра Колин, Мэри, выпрямилась еще более царственно, чем это получается у леди Регины, и мрачно ответила:

— Застрелить насмерть.

— Да, мэм. — Я отдала честь, и Алек тоже.

На палубе играли не только эти девочки. Мальчики запускали волчки, крохотные младенцы прыгали на руках у матерей, чуть более старшие девочки смотрели на Алека с неприкрытым томлением, а на меня бросали такие ревнивые взгляды, что мне следовало бы умереть от ужаса на месте. Я смеялась не переставая. Похолодало, Алек надел на меня свой пиджак. Такая мягкая и теплая шерсть! Я подумала, что таким же будет его объятие.

— Вы были похожи на этих мальчишек? — Я показала на одного из сорванцов, изображавшего охотника на медведя. Медведем был его братишка.

— Вовсе нет. — Алек откинулся назад одновременно со мной, наши плечи слегка соприкоснулись. — Я был тихим мальчиком, прятался на чердаке и читал рассказы в журналах. Та роковая охота была всего третьим путешествием за всю мою жизнь. Наверное, мне следовало и дальше просто читать журнал «Олл стори»[7].

— Зато теперь вы живете в собственной фантастической истории.

Алек расхохотался так громко, что на нас начали оглядываться.

— Ты знаешь, что ты единственный человек, который сумел над этим… сумел над этим пошутить.

— Дело не в том, что я не принимаю всю эту историю всерьез. В смысле, то, через что вам приходится проходить.

— Я понимаю. Но смех, оказывается, помогает.

Прежде чем я успела что-нибудь ответить, послышался голос Мириам:

— А я думала, ты сегодня проводишь время в первом классе.

— Смена пейзажей, — оглянувшись, сказала я.

Мириам шла к нам, и ее длинные черные волосы развевались на ветру. Она выглядела такой красивой в этом послеполуденном свете, что я даже испугалась, — не будет ничего удивительного, если Алек не сумеет отвести от нее взгляд.

Но когда Алек произнес:

— Тесс, ты представишь меня своей подруге? — в его голосе не прозвучало ничего, кроме обычной вежливости.

— Мириам Нахас, это Алек Марлоу. Алек, это Мириам. Она моя соседка по каюте.

Мириам узнала имя и вскинула бровь. Она не ожидала увидеть его здесь, это уж точно.

— И что побудило вас покинуть комфорт первого класса, мистер Марлоу?

— Пожалуйста, называйте меня Алек. И нам больше нравится общество тут, внизу.

— Больше, чем мистер Джон Джекоб Астор? — Мириам скрестила на груди руки, твердо вознамерившись испытать его, и я сообразила: таким образом она испытывает каждого.

— Астор как раз ничего, если, конечно, ему не перечить. Но в общем и целом общество там… это сборище накрахмаленных рубашек.

Ее лицо затуманилось. Знание английского языка в первый раз на моей памяти подвело Мириам.

— Накрахмаленных рубашек?

— Да ты понимаешь, — вмешалась я. — Накрахмаленных так сильно, что они шевельнуться не могут!

Алек моментально изобразил это, выставив вперед грудь, как какой-нибудь любитель сигар в курительном салоне. Мы с Мириам хором рассмеялись. Она кинула на меня взгляд, означающий: «Ну, не так уж он и плох».

Тут на палубе появился еще один человек, с безумным видом озирающийся вокруг. Я потрясенно узнала его:

— Нед?

— Вот ты где! Что ты сделала с леди Региной? Она бесится, как мокрая кошка! — Тут Нед заметил Алека и, хотя до сих пор его не встречал, сразу понял, что перед ним джентльмен. — Прошу прощения, сэр. Не хотел вам мешать.