Обречённая

Скарлет прильнула к нему и крепко его обняла. Сейдж обнял её в ответ. Сейчас эта пьеса о двух людях, сведённых вместе судьбой, имела для него особое значение. Зная, что смерть стоит на пороге, казалось, что актёры играли только ради одного Сейджа. Он знал, что больше никогда не увидит эту пьесу вновь и хотел запомнить каждое слово, каждый жест.

Сейдж и Скарлет: два существа, принадлежащие разным расам; она только начинает свою вечную жизнь, а он её заканчивает. Сейдж жил на земле две тысячи лет, и Скарлет проживёт ещё столько же, но истинная трагедия заключалась в том, что он не встретил её раньше. Почему ему суждено было встретить её в самом конце, когда она только начинала жизнь?

Сейдж понял, что все эти две тысячи лет искал только её. Он никогда не любил никого так сильно, как Скарлет. Сейчас, когда он умирал, у него её отнимали, словно судьба играла с ними злую шутку.

Минуты шли, и Сейдж был полностью поглощён пьесой, видя перед собой воспоминания из жизни, чувствуя, что конец был уже близок, ощущая слабость и осознавая, что умирает. Он полностью погрузился в спектакль, потеряв чувство времени и пространства. И вот настал конец пьесы: Ромео умирает, его находит Джульетта и завершает свой монолог:

Что он в руке сжимает? Это склянка.
Он, значит, отравился? Ах, злодей,
Всё выпил сам, а мне и не оставил!
Но, верно, яд есть на его губах.
Тогда его я в губы поцелую
И в этом подкрепленье смерть найду…
Но вот кинжал, по счастью.
Сиди в чехле.
Будь здесь, а я умру.

Джульетта пронзает себя кинжалом, и зрители охают. Глядя на неё, Сейдж сидел неподвижно, будто его самого только что пронзили в сердце.

Опустился занавес, и зрители медленно начали аплодировать. Сейдж сидел, словно онемев. Он так погрузился в действо на сцене, что с трудом мог вернуться в реальность. На мгновение он забыл, где находится.

Скарлет посмотрела на него глазами, мокрыми от слёз. Он видел, что с ней происходило то же самое. Для них это была не просто пьеса – это была их жизнь, в которой Сейджу уготована смерть.

«Я люблю тебя, Сейдж», – сказала Скарлет.

Поднявшись со своих мест, они обнялись, и Сейдж долго не разжимал объятий, не желая отпускать Скарлет. Зрители уже начали расходиться.

Он подумал обо всех местах, куда бы хотел отвезти Скарлет, самых романтических местах на земле. Он решил, что должен их ей показать прежде, чем умрёт.

При этом Сейдж ощущал сильную слабость и был не уверен, что у него хватит сил на такое путешествие. Он знал, что если хочет провести больше времени со Скарлет, ему нужна подзарядка. Ему нужны были силы, чтобы протянуть ещё день-два.

«Сейдж, ты неважно выглядишь, – сказала Скарлет, отстранившись. – Ты хорошо себя чувствуешь?»

Сейдж заставил себя улыбнуться и кивнуть.

«Всё в порядке», – ответил он.

Как назло он начал кашлять, и его голос превратился в шёпот.

«Сегодня, – сказал он, – в четыре часа дня. Встретимся у большой ивы на берегу, у самой кромки воды. Я хочу показать тебе красивое и романтическое место».

Скалет выглядела озабоченной.

«А куда ты направляешься сейчас?» – спросила она.

Сейдж хотел сказать, что ему нужно набраться сил, но не хотел показывать, как ему плохо. Ему необходимо было придумать причину, чтобы ненадолго отлучиться. Он не хотел, чтобы Скарлет волновалась.

«Мне нужно кое-что уладить. Это касается семьи, – сказал Сейдж. – Днём мы встретимся вновь, и я всё тебе расскажу».

Наклонившись, он поцеловал Скарлет. Это был долгий поцелуй, потому что Сейдж знал, что завтра может стать его последним днём, проведённым рядом с ней, и ему вовсе не хотелось покидать Скарлет сейчас.

Во время поцелуя, как бы он ни старался избавиться от этого предчувствия, Сейджу казалось, что больше они уже не увидятся.

Глава двадцатая

Мария шла домой по хорошо знакомым улочкам. Было уже давно за полдень. Бекка и Жасмин шли рядом. Одетая в спортивную форму и щитки, с чёрной краской на лице, волосы Марии были всё также растрёпаны после игры. Она со злостью прокручивала в голове моменты матча, раздражённая тем, что тренер удалил её на скамейку запасных, да ещё и после того, как она забила гол. Мария знала, что играла агрессивно и, возможно, перегнула палку, когда пнула девочку по голени. При этом она отлично понимала, что была лучшим игроком в своей команде, и тренеру не стоило удалять её с поля.

Обычно Мария играла чисто, но в последнее время она была так расстроена, что склонялась к грязной игре с подножками и пинками. Она знала, что её удаление было лишь делом времени, но всё равно была раздосадована тем, что это произошло именно сегодня, когда она играла так хорошо.