Обреченная на корону

— Мне показалось...

— Это явилось потрясением. Я глупое, ревнивое существо. Не могла примириться с мыслью, что в твоей жизни я не единственная.

— Больше никогда никого не будет, и такой, как ты, никогда не было.

Я сказала:

— Думаю, Эдуард обрадуется компании.

Приезда детей я ждала с большим страхом. Ричард тоже нервничал. Со дня на день его могли потребовать к королю; он уже набрал отряд, чтобы взять с собой. Я знала, что ему всегда не хотелось покидать Миддлхем; а теперь, когда должны были приехать дети, он сознавал, что его присутствие здесь нужнее, чем когда бы то ни было.

Словом, то было нелегкое время. Наконец дети приехали. Я радовалась, что они застали Ричарда.

Оба были красивые — белокурые, выглядевшие, как мне казалось, Плантагенетами — рослые, крепкие, полные жизни. Мальчик был года на два с лишним старше Эдуарда, девочке было около семи. Миддлхем их нисколько не поразил, хотя, наверно, показался великолепным после дома матери и тех людей, у которых они жили до приезда сюда. Я заметила, что к Ричарду они относятся с большим почтением. Видимо, в последнее время отвыкли от него и видели в нем не отца, а весьма значительного человека, королевского брата.

На меня они смотрели изучающе.

— Добро пожаловать в Миддлхем, — приветствовала их я. — Ты Екатерина, а ты, полагаю, Джон.

— Я Джон Плантагенет, — сказал мальчик. Девочка добавила: — А я Екатерина Плантагенет.

— Ну вот, ваш дом теперь будет здесь.

— Да, — ответила Екатерина, — знаю. Наша мама умерла. За ней приехали и увезли в ящике.

Маленькая, беззащитная, она выглядела трогательно. Я взяла ее за плечи и поцеловала.

— Надеюсь, вы будете здесь счастливы. Затем подошел мальчик и запрокинул лицо

для поцелуя.

Внешне Ричард выглядел спокойно, но я пре

красно понимала его чувства и радовалась, что согласилась принять детей. Отказ явился бы непростительной ошибкой.

Я чувствовала, что первая встреча прошла вполне удачно.

Маленький Эдуард заинтересовался вновь прибывшими. Они были веселыми, шумными и определенно нашли замок весьма интересным. Джон завопил от восторга, увидя в коридоре рыцарские доспехи, так как сперва решил, что это стоит человек. Екатерина держалась чуть более сдержанно.

В первую ночь, когда я заглянула к ним, оба тихо плакали.

— Скажите мне, что стряслось, — попросила я.

— Джон хочет к маме, — ответила Екатерина. — И я тоже.

Меня это тронуло. Они были такими маленькими, такими беззащитными. Мелькнула мысль — что сталось бы с ними, откажись я их принять. Видимо, остались бы в той семье, где жили. Интуиция подсказывала мне, что эти дети перенесли бы любые Невзгоды. Но я радовалась, что не отвергла их.

Я решила забыть, что это дети Ричарда от другой женщины. Сейчас он любил меня, верил мне, я хотела, чтобы он знал всю меру моей благодарности за это, и намеревалась приложить все силы, дабы стать матерью его детям.

— Теперь я буду вашей мамой.

Екатерина перестала всхлипывать, Джон тоже. Я наклонилась к девочке, поцеловала ее, и внезапно она обняла меня за шею. Джон ждал своей очереди.

— Вам понравится в Миддлхеме, — сказала я. — У вас будут собственные лошади, и вы сможете кататься верхом.

Оба сидели в постелях, слушая меня. А я рассказывала, как жила здесь в детстве вместе с сестрой. Как мы занимались в классной комнате, которая теперь достанется им; как училась сидеть в седле и со временем смогла ездить, куда угодно.

Они жадно слушали, и печаль исчезла с их лиц.

— Очень рада, что вы приехали, — сказала я. Это было правдой.

Мать пришла в восторг.

— Хорошо, когда в доме дети, — сказала она. — Домам, которые стоят по многу лет, необходимы малолетние, чтобы оживить их.

Эдуард тянулся к новым брату и сестре. Я иногда боялась, что они будут досаждать ему своим шумом. Лицом и телосложением он пошел в Ричарда. Казался очень маленьким. Я всегда беспокоилась о нем, но, кажется, с приездом других детей беспокойство мое усилилось.

Ричард очень радовался тому, как я их приняла. Он не умел выразить своей любви к ним. Держался несколько отчужденно, дети взирали на него благоговейно и очень почтительно, однако тянулись к моей матери и ко мне.

— Все понятно, — сказала я. — В их сознании я начинаю занимать место мамы. И очень этим довольна.

Несколько недель мы ждали, что король потребует к себе Ричарда. Я страшилась этого. Вызов означал бы войну. Зачем нужны эти сражения? Что в них проку? Какую пользу они принесли хоть кому-то? От редких гостей мы узнали, что король сколачивает из добровольных приношений крупную сумму. Видимо, появляясь перед людьми, красивый, величественный, в высшей степени привлекательный, с улыбкой для женщин и добрым словом для самых незначительных, он покорял все сердца. Казалось неизбежным, что вскоре, он соберет достаточно денег и начнет намеченную войну. Мужчины стекались под знамена с белой розой Йорков в сияющем солнце. Война будоражит мужчин. Она избавление от скучной жизни, возможность пограбить. Меня это печалило. Многие из них погибнут; другие получат увечья. Как могут они хотеть, чтобы мирная жизнь их нарушалась ради кратковременного волнения крови?